Моя жизнь провидца. Потерянные мемуары - [48]

Кечум был не первым доктором, который не верил в мои способности. Но он удивил меня своим предложением: "Кейси, если вы будете работать вместе со мной, мы сможем заработать кучу денег, — сказал он. — Я могу брать вас с собой в различные центры, показывать вас и получать реальные деньги за эксперименты вроде того, что вы продемонстрировали здесь, но в действительности все это чепуха".

"Доктор, — сказал я ему, — возможно, это обман, и все, что вы говорите, — правда, но это не мой обман. Если вы докажете мне, что это — обман и что вся данная мной информация неправильна, я обязательно поблагодарю вас и никогда больше не выполню ни одного чтения. Что касается попытки делать деньги, дурача кого-то, это совсем не для меня". После этого я вышел из его офиса.

В тот же вечер около девяти часов в доме моей матери зазвонил телефон. К телефону подошел мой отец. Звонил Кечум и просил подъехать к нему в офис. Кечум встретил нас в дверях, облокотившись на правый бок. Протянув левую руку ко мне, он сказал: "Входите. Вы не обманщик. Это я был настоящим дураком. Когда вы уехали, я начал размышлять над тем, что вы сказали, и подумал, если произошло то, о чем вы говорили, могло ли это привести к тому состоянию, от которого я страдаю, и чем больше я думал об этом, тем вероятнее мне это казалось. Вы знали, что у меня есть запись того, что вы говорили?"

"Нет", — сказал я.

"Так вот, она у меня есть. И вот я сказал себе: "Кечум, не будь дураком. Он имел смелость утверждать, так что возьми и проверь все это". В результате я пошел к доктору Олдхэму, остеопату, и проконсультировался у него. Когда я сидел у него в кабинете перед обследованием, я спросил, не знаком ли он с вами. Он сказал, что знает вас. Я спросил, что он думает о вас. Он ответил: "Знаете, он делает весьма впечатляющие вещи. Я лечил парня несколько месяцев подряд. Он великолепно описывает проблему, но я полагаю, что большую часть информации он узнал от меня. Он по־ лучил представление о заболевании, имеет общее поверхностное знание физиологии и анатомии в результате знакомства со мной, продолжавшегося несколько месяцев". Тогда я сказал ему, что никогда не имел с вами никаких дел прежде, даже не видел вас, и что вы меня не осматривали. Я сказал Олдему: "Он не знал, кому он собирался дать информацию, и он осмелился мне доказывать, что он прав. Я хочу, чтобы вы помогли мне".

Олдем провел рукой по моему позвоночнику, дошел до определенного места и назвал конкретный позвонок, заметив: "Вот источник ваших неприятностей". Затем я попросил его посмотреть запись чтения, которое вы сделали, и оказалось, что информация та же самая! Я спросил его: "Олдем, что вы об этом думаете?"

Он сказал: "Я думаю, доктор, вы полагаете, что у вас аппендицит". Тогда я спросил его, что он может сделать с этим. "Я помещу руку сюда и попрошу жену придержать вам ноги, пока я буду поворачивать ваше тело до тех пор, пока давление на позвонок не уменьшится", — ответил он. Тогда я сказал: "Прочитайте следующую строчку из чтения Кейси о том, что надо сделать, чтобы исправить положение", — вы делаете именно то, что он сказал!

Кейси, я убежден, что в этом кроется что-то очень необычное. Вы не имеете права скрывать, как вы это делаете".

Я сказал ему, что у меня было множество весьма неприятных инцидентов, и, хотя несколько человек получили реальную помощь от моих чтений, я не знаю, что со всем этим делать.

Спустя приблизительно месяц после того, как я вернулся в штат Алабама, я получил телеграмму от доктора Кечума, в которой он просил меня приехать как можно скорее, чтобы выполнить чтение для одного видного гражданина. Поскольку он переслал мне плату за проезд по железной дороге, я распрощался с работой и вернулся в Хопкинсвилль.

Когда я пришел домой, отец уже держал в руке письменное обращение семьи этого человека. Когда я начал выполнять чтение, его семья находилась в соседней комнате, т. е. я не видел ни одного из них. Мое сообщение записывали две стенографистки. После того как мы закончили чтение, Кечум сделал небольшой комментарий. Он сказал: "Хорошо, это тот случай, когда мне придется выполнить некоторые дополнительные исследования, чтобы доказать, правильно ли все было сказано". Затем я вернулся к своей работе и больше ничего не слышал об этом случае[18].

В середине лета я поехал в Монтгомери, штат Алабама, чтобы работать на другого фотографа, мистера Тресслера.

В конце лета было сделано несколько чтений, их проводил мой кузен, Томас Э. Кейси.

В октябре я совершенно неожиданно узнал из газет, что случай, по поводу которого меня пригласили в Хопкинсвилль для выполнения чтения, был представлен доктором Кечумом американскому Обществу клинически "исследований в Бостоне. Об этом также передали в Ассошиэйтед Пресс.

Другие газеты пронюхали интересную историю и попытались определить мое местонахождение. Поскольку сообщалось, что я родился и вырос в Хопкинсвилле, мою семью осаждали репортеры. Некоторое время я всячески сопротивлялся любым попыткам прессы чего-то добиться от меня. Наконец доктор Кечум вместе с Альбертом Ноем, владельцем гостиницы в Хопкинсвилле, настояли на моем прибытии для интервью. Приехав туда, я обнаружил, что в моем доме находилось более 2000 долларов наличными, чеками и денежными переводами, а также более двенадцати тысяч писем. Всего за несколько месяцев осени 1910 года газеты быстро распространили информацию по всей стране. Я не знал, что со всем этим делать. Многие мои друзья и знакомые предлагали различные выходы из сложившейся ситуации. Когда доктор Кечум и мистер Ной предложили создать исследовательское общество на научной и деловой основе, это вызвало во мне живой отклик, поскольку я не хотел никого дурачить — ни себя самого, ни других. Если бы я мог помочь через мои каналы своим собратьям, действительно ли это была моя обязанность по отношению к ним? Или это поиск легкого способа побудить человека инвестировать деньги в то, что было полной чушью?