Моя жизнь на тарелке - [41]

— Самое главное? Ты меня пугаешь, Эмбер. Надеюсь, ты не беременна?

— Не я… а догадайся — кто?

Явно встревоженная мамаша тормозит рядом с нами.

— Там… там… — Она машет в сторону качелей. — Там ваш ребенок?

— НЕТ! — кричим хором.

— М-м-м. — Эмбер опомнилась первой. — В некотором роде… А что?

— Господи, вот дерьмо! — До меня доходит весь ужас ситуации. — Где Сэмми?

— На качелях, — сообщает мамаша. — Уже пятнадцать минут катается. Один.

Похоже, она нас не одобряет. С такой же симпатией я смотрела на уделанный подгузник Сэмми.

— Дерьмо, дерьмо, хрень дерьмовая, — бормочет Эмбер. Беспокойная мамаша вздрагивает. — Мать твою, задолбал! — Эмбер растирает окурок каблуком и бежит к качелям.

Я за ней. Сэмми — Великий и Неутомимый Повелитель Качелей — уже собрал целую толпу юных поклонников. Их овации, боюсь, вскружили бы голову нашему вундеркинду, если бы она у него и так уже не шла кругом от четверти часа безудержного раскачивания.

— Сэмми! Бедный мой Сэмми, — кричит Эмбер, садится на корточки и, сграбастав мальчишку с качелей, целует в помпон на макушке. — Прости, дорогой, прости.

— Сэмми качался, — сообщает Сэмми.

— Боже, — шепчет Эмбер, — бедный, бедный малыш. — Она поднимает глаза и замечает окруживших ее родительниц. — Это не мой. Я всего лишь за ним присматриваю. Понимаете?

— Оригинальный способ присматривать за ребенком, — фыркает мамаша в саржевом комбинезоне.

Из страха столкнуться с кем-нибудь хоть отдаленно знакомым мы с Эмбер ушли аж в Стоук-Ньюингтон, чьи обитатели по-прежнему питаются черным хлебом и просом, словно последние тридцать лет обошли их стороной. Философское отрицание прогресса распространяется и на одежду местных жителей. Желаете купить крашеную вручную футболку и сандалии на завязках? Соскучились по чечевичным лепешкам? Тогда отправляйтесь в Ньюингтон.

— Несчастный ребенок, — вздыхает другая мамаша. — Мы уж подумали, что его бросили.

— Никто его не бросал, — злится Эмбер. — Просто заболтались с подругой… Пойдем, Сэмми. Пойдем, поиграем.

— У-у-у, — тянет Сэмми и добавляет: — Сэмми качаться.

Багровые от стыда, мы ретируемся с детской площадки, прихватываем по пути коляску и прячемся за густой зеленью в противоположном конце парка. Намертво привязанный к сиденью коляски Сэмми засыпает в считанные секунды — дает знать тренинг астронавта.

— Пожалуй, лучше тебе с ним в гости не ходить, — советую я. — Сосредоточь внимание на ребенке. Я тоже хороша.

Но Эмбер полна оптимизма:

— Ничего страшного не случилось, и слава богу. Не украли, с качелей не свалился, голову не расшиб, а остальное неважно.

— Тебе простительно, а я… Ты меня просто ошарашила своей новостью. Так кто забеременел?

— Клянусь, не поверишь.

— Не тяни, Эмбер. Выкладывай.

— Нет, догадайся.

— Ну же!

— Тамсин.

— НЕТ!

— Да. Она узнала несколько дней назад.

— От кого?

— О, — с загадочным видом кивает Эмбер. — Извечный вопрос.

— Только попробуй сказать, что она не знает. Тамсин — зрелая женщина. А зрелым женщинам положено знать, кто им заделал ребенка. Силы небесные. У меня крыша едет. Идиотская ситуация. Она же не дура. Всего-то и нужно, что пописать на эту штуковину да посчитать.

— Тамсин и пописала на эту, как ты выражаешься, штуковину. Успокойся. Она знает, кто ей заделал ребенка.

— Ну? Ну?!

— Это было свидание на одну ночь.

О нет. О нет! Я хватаю Эмбер за руку.

— Скажи, что пошутила. Умоляю, скажи, что это не он. Неужели тот Мальчик-с-пальчик… ом? Тот самый, который устроил канонаду у нее в сортире? Нет. Нет. Ты ведь пошутила, правда?

— И не думала даже.

— Ч-черт. И что она будет делать?

— Не знаю. И Тамсин не знает. Кажется, она в шоке. Мы с тобой наслушались ее нытья про ребенка, но кто рискнет родить от урода с карликовым членом?

* * *

Оставив Эмбер на стоянке такси — ни одна из моих подруг не водит машину, к чему бы это? — я возвращаюсь домой пешком, завернув по дороге в булочную, где торгуют горячей сдобой. Дома стаскиваю с кровати старый плед, наливаю большую кружку чаю, заворачиваюсь в плед, устраиваюсь на диване и набираю номер Тамсин.

— Почему ты мне не сказала?

— О, привет, Клара. Сначала боялась, а потом натыкалась на твой автоответчик.

— Сколько уже?

— Не так много. Шесть недель.

— Что думаешь делать? Ему сказала?

— Что делать, не знаю. Ему не сказала.

— Тебя уже тошнит? Имбирное печенье…

— Что?

— Имбирное печенье. Держи его на тумбочке у кровати, очень помогает. Это во-первых. Во-вторых, вкусное. А в-третьих, даже если тебя и разнесет, все равно никто не заметит.

— Меня, собственно, еще не тошнило… так, самую малость. По вечерам. Но за совет спасибо, приму к сведению.

— Ох, Тамсин…

— Ох, Клара… — И стон после долгой паузы: — Ну что мне делать, Клара?

— Черт. Не представляю.

— Ты же знаешь, как я хочу ребенка… Ты что, в трубу залезла, Клара?

— Нет. Всего лишь под плед. Зато с головой. И со всеми своими страхами за тебя, Тамсин. Конечно, я знаю, как ты мечтаешь о детях.

— Но разве я мечтала рожать их в одиночку? Как я справлюсь одна? Стану целыми днями вкалывать, деньги ухлопывать на няню, а ребенок будет расти не только без отца, но и без матери? Или брошу работать, чтобы через месяц оказаться на улице вместе с ребенком? Хотя… я ведь не единственная мать-одиночка на свете. Как другие справляются, Клара?