Моя жизнь на тарелке - [17]

— Тебе досталась неплохая кожа, но за ней нужен тщательный уход, иначе к тридцати годам превратишься в старуху. Сейчас я куплю тебе кое-какие средства, которыми ты должна пользоваться ежедневно. Закончатся — куплю еще. Знаю, дорогая, занятие это скучное, однако в твоем возрасте воды с мылом уже недостаточно. Придет день, когда ты скажешь своей матери спасибо.

Далее последовал обстоятельный военный совет с продавщицей. Ясное дело, Кейт была бы не Кейт, если бы не сообщила юной наемнице «Кларенса», что сама пользуется исключительно продукцией несравнимо более высокого качества, фирмы «Сисли», но для дочери это чересчур дорого, и вообще косметика «Кларенс» идеально подходит для подростков. Исчерпав темы для беседы с ошарашенной продавщицей, мама двинула в отдел «Шанель».

— Раз уж без макияжа не обойтись, — с обреченным вздохом сказала она, — привыкай по крайней мере к приличному. Я не допущу, чтобы моя дочь уподобилась неряхе Тамсин. Краситься каждый день тебе пока рано, так что ограничимся тушью и пудрой — для особых случаев.

К перечисленному Кейт добавила еще тюбик вызывающе алой помады и благосклонно объяснила в ответ на мой недоуменный взгляд:

— Красный цвет, дорогая, — это классика. Красный никогда не выходит из моды. Все остальное — дешевка, за исключением разве что вазелина.

С того самого дня и началась моя любовная связь с косметической продукцией класса люкс, преимущественно французской. Макияж улучшает не только внешность, но и настроение. Люблю я роскошь флаконов, золотой блеск букв на упаковках; плакать готова от блаженства, читая названия: «Роже Коромандель», «Вамп»… Ну кто устоит перед неземной мелодией этих звуков?

Кто устоит? Стелла — первая в списке.

Словом, поначалу я сочла ее эдаким анахронизмом, в лучшем случае — свихнувшейся поборницей «здорового» прадедовского образа жизни, из тех, кто предпочитает домотканые мешки нормальной одежде и упорно вяжет половики из драных штапельных чулок. Признаться, я даже внутренне приготовилась к лекции о вреде эмансипации и пользе патриархата, но ошиблась. До проповедей дело так и не дошло. Отказ от макияжа, как оказалось, для Стеллы вовсе не философское убеждение и уж тем более не вид пижонства. Узнав ее поближе, я поняла, что ей просто ни разу не пришло в голову придать румянца щекам или хоть припудрить нос.

В день нашего знакомства Стелла встретила меня в окружении детей, шумно возводивших пластмассовый замок. Мило поздоровалась со мной, нежно улыбнулась Джеку, подвела его к остальным малышам, вернулась ко мне, очень толково рассказала о правилах продленки и при этом успела покормить грудью трехлетнюю Джой. Сама я признаю кормление грудью до первого зуба у младенца, но героизм Стеллы меня восхитил; в состоянии восхищения я и пребываю до сих пор. Эта женщина — моя полная противоположность; для таких, как Стелла, я обычно приберегаю глубочайшее презрение. Так почему же во мне назойливым комаром зудит завистливая мысль: никогда тебе не стать второй Стеллой?

Жилище Стеллы полированным глянцем «Интерьера», разумеется, не блещет. Истертые коврики на полу; половинки дряхлых пледов на спинках изрядно пострадавших от кошек кресел; буйная зелень в простых глиняных горшках; дешевые эстампы, слегка отдающие Блумсбери, прикрывают выбоины на давно не крашеных стенах. Большую часть садика заполонили настурции и чайная роза, однако нашлось место и для нескольких овощных грядок. Кухня у Стеллы — мечта моей бабушки. В ванной рядом с громадной чугунной емкостью для купания — язык не поворачивается по-другому назвать это сооружение — выстроились в ряд кувшины в красно-синий цветочек, словно Стелла по примеру Золушки добывает воду из сказочного колодца, а не из банального лондонского водопровода.

Мне бы бежать со всех ног после первого же взгляда на все это благолепие, а я, как ни странно, млею от восторга. Джек с Чарли тоже, что уж и вовсе необъяснимо. В гостях у «тети Стеллы» мои мальчишки утихомириваются и даже — уму непостижимо — не корчат рожи по поводу деревянных пирамидок и штабелей детских книжек. Ни «железные дороги», — ни электронные викторины в этом доме, ясное дело, не приветствуются. А уж «видак» Стелла заведет не раньше, чем засунет неощипанную и непотрошеную курицу в микроволновку. «Мультфильмы засоряют мозги и мешают нормальному развитию ребенка. Мозаика — другое дело».

Усадив меня на кухне, Стелла разогревает суп и испеченный с утра хлеб. Беседы мы с ней ведем, нужно сказать, оригинальные; я пробую на зуб каждое слово, прежде чем его произнести. Если с Эмбер можно запросто потрепаться о чем-нибудь не совсем пристойном, обсудить вероятность интрижки и прийти к выводу, что трясти раздобревшими телесами перед совершенно незнакомым человеком — верх неприличия, то со Стеллой мне и заикнуться о таком совестно. Школьные успехи детей — это пожалуйста; о пользе свежих овощей с фруктами или горячей пищи — сколько угодно. Материнские инстинкты Стеллы до того очевидны, что иначе общаться с ней не получается. Мужа ее я в глаза не видела — он смылся, когда младшей, Сэди, не было и года, — но хоть убейте, в толк не возьму, на что он мог променять такую жену?