Моя война - [29]

На маленьком рыночке мы купили одноразовые станки, и прямо на улице я побрился.

Часа три мы ехали до границы. На КПП нас встречал полный дагестанец в дубленке. В будке таможенников дагестанец взял декларацию, я заполнил ее, и мы подошли к таможеннику. Сначала тот равнодушно скользнул взглядом по моему лицу. Потом его словно осенило — он стал пристально в меня всматриваться. Не было сомнений, что он меня узнал.

Появился еще один таможенник. Первый отвел его в комнату, они посовещались, вышли и подписали декларацию.

Минут двадцать я стоял в компании толстого местного таможенника и решил, воспользовавшись моментом, объяснить ему, что из Азербайджана мне надо срочно попасть обратно в Дагестан.

— Мне надо будет вернуться, — сказал я ему. — Может быть, уже сегодня: вдруг я не найду своих сопровождающих. Если поможешь мне перейти, я заплачу.

Он согласился.

Я планировал сделать так: перейти в Азербайджан, несколько часов провести по ту сторону границы, не отходя далеко от КПП, а потом вернуться. Я не чувствовал за собой никакой вины и не знал, зачем мне нужно бежать за границу.

Мы подошли к пограничному КПП. И тут выяснилось, что приехала новая смена пограничников. Я отдал паспорт в будку молодому пограничнику.

— А где печать? — вдруг спросил он.

Меня отодвинул в сторону дагестанец и стал беседовать с этим парнем. Потом подозвали начальника смены. Пререкания продолжались минут сорок.

— Давай сделаем вот что. Мы договорились с местным проводником, тут очень легко пройти в обход КПП через соседнее село.

Саша подарил мне кожаную куртку. Я попросил у Гази Дениева омерзительного вида шапку, но он мне отказал:

— Не могу. Мне сегодня лететь в Москву, там холодно. — И добавил: — Ты потом поймешь, кто мы такие. Будешь в Москве — найдешь меня на улице Гиляровского.

В машине у него лежала огромная кипа газет «Адамалла», которую выпускает Адам Дениев. В особняке на улице Гиляровского находится штаб-квартира Дениева.

Я пересел в «Москвич». Они забрали у меня сто долларов и заплатили проводнику.

— Как тебя зовут? — спросил водитель.

— Подожди, сейчас посмотрю, — и я полез в паспорт.

Я думал, что проводник как-то связан с моими конвоирами. Но он просто оцепенел, когда я стал читать свое имя, которого не знал, на первой странице паспорта. Вытянувшись в струнку, он замер от ужаса — и явно решил, что я чеченский боевик.

— Ты хорошо знаешь этих людей?

На всякий случай я ответил:

— Да, это друзья, которые хотели мне помочь выбраться в Азербайджан. А что?

Он странно на меня посмотрел:

— Знаешь, говорят, что они из ФСБ. Мы сейчас поедем по дороге, они сказали, что позвонят на пост ГАИ — и нас пропустят.

Действительно, когда мы доехали до поста, выяснилось, что туда позвонили, и нам позволили ехать дальше.

Мне было очень важно сорвать переход границы. И я попытался убедить в этом проводника, уверенного в том, что я — воевавший в Чечне наемник. Я решил поддержать эту версию: напустил на себя важный вид, стал говорить резко, отрывисто, употребляя военную терминологию, чем привел его в еще большее оцепенение.

Он сказал мне, что дагестанцы будут ждать его в каком-то доме. Когда он переведет меня через границу, он должен доложить им, что все в порядке. Мало-помалу я внушил ему, что действительно был в Чечне и люди, которые меня привезли, на самом деле обо мне заботятся, но плохо подделали документы, и переходить границу сейчас очень опасно: может быть, нас ожидает засада. Скорее всего, мне лучше вернуться в Махачкалу и все отладить, чтобы документы были в порядке и переход состоялся без проблем.

Мы остановились в лесочке, и я сказал:

— Пока светло, никуда не поедем. Если нас поймают — это будет большая беда не только для меня, но и для тебя тоже.

Я так напугал бедного парня, что он сидел ни жив ни мертв.

Мы дождались темноты. Я опасался, что если он расскажет, что я вернулся в Махачкалу, за мной организуют погоню. Как-то мне удалось убедить его, что ситуация под моим контролем и лучше ему никому ничего не говорить.

— Я сразу понял, кто ты такой, — сказал он, уважительно глядя на мой давний шрам от автокатастрофы, покрасневший от бритья на холоде. — У тебя еще не зажили ранения.

— Я не буду брать на себя лишний риск, я достаточно рисковал в своей жизни. Разворачиваемся и едем в Махачкалу, — сказал я ему.

Мы заехали в ресторанчик. Он перекусил, выпил бутылку пива, и мы поехали в направлении Махачкалы. Загранпаспорт без печати я выкинул, у меня остался только внутренний паспорт, но и его я боялся предъявлять: было очень заметно, что фотография подделана.

На первом же посту ГАИ машину тормознули. Проводник ушел. Его не было пятнадцать минут, полчаса, час… Меня не покидало ощущение, что сзади, в считанных километрах от нас, сопровождавшие меня дагестанцы ждут сообщения о том, что переход состоялся, и если проводник не приедет вовремя — могут начать поиски.

Его не было больше часа. Потом выяснилось, что менты унюхали запах пива.

Наконец он вышел, остановил попутку, посадил меня. В машине сидело четверо дагестанцев — пьяноватых и веселых. Они стали спрашивать, кто я такой. Я сказал, что коммерсант, вожу из Азербайджана турецкие дрожжи и теперь приехал из Москвы передать документы на товар водителю грузовика.