Моя Теодосия - [31]

И с политической точки зрения тесная связь с Южной Каролиной была просто необходима. Хотя это не приходило никому в голову, Аарон предвидел возможность серьезной конкуренции на выборах между ним и Джефферсоном. В этом случае влияние Южной Каролины легко могло бы качнуть маятник в ту или другую сторону.

Однако эти соображения были не главными. Еще была сама Тео. Если маленький эпизод, случившийся с безвестным парнем на Ист-Ривер, заставил его подумать о том, что ей давно уже пора выйти замуж за нужного человека, то шокирующий инцидент с капитаном Льюисом в тот вечер вновь подтвердил его мнение, хотя ему было жаль ее. Ее следует сразу же поставить на якорь в безопасном порту, там, где случайные ветры страстей будут не в состоянии достичь ее.

– Пиши ей с каждым пакетботом, – продолжал он, зная, что Теодосию гораздо легче будет завоевать через письма. – Очень часто люди лучше выражают свои чувства на бумаге, а Тео отлично это делает.

– А я – нет, – мрачно заявил Джозеф.

– Это вовсе не так, ты тоже, мой дорогой мальчик, – вполне искренне запротестовал Аарон. Он рассматривал способности Джозефа к написанию писем как врожденный талант.

Тео спокойно восприняла прощальную встречу с Джозефом. В дни болезни ей удалось забыть о нем, как она забыла обо всем, кроме головной боли. Однако, когда ей напомнили о долге невесты, она признала законность просьбы Джозефа.

Аарон не разрешил Натали присутствовать при встрече: «Я восхищаюсь твоим чувством приличия, однако данные обстоятельства позволяют сделать исключение», – сказал он, – и, наконец, Натали согласилась, что это так.

Поэтому она расчесала Тео волосы и заплела их в тугие золотисто-каштановые косы, разровняла складки на простынях, натянув их Тео до подбородка, чтобы не было видно ни дюйма ночной рубашки. Затем она устроилась в дальнем углу спальни вместе с Аароном.

Когда Джозефа позвали, он, шаркая туфлями, приблизился к ее постели и неуклюже стоял там, пытаясь придумать, что сказать.

Тео неожиданно тронуло волнение, написанное на его лице.

– Мне гораздо лучше, если бы только не эта дурацкая лодыжка.

Нежность ее голоса оживила его. Она выглядела сейчас такой молоденькой, ее бледное личико, обращенное вверх, было так беззащитно.

– Мне жаль, что ты завтра уезжаешь. Я буду очень скучать по тебе, – добавила она, испытывая приступ чистой доброты.

Его тяжелое лицо вспыхнуло.

– Я скоро вернусь, постараюсь, как только смогу. Ты будешь рада увидеть меня снова?

Она улыбнулась ему:

– Конечно, буду очень рада. – И это было правдой. Наверняка она обрадуется встрече с ним когда подойдет время. Ведь это был очень большой срок: три месяца или даже больше – целая вечность.

– Мы часто будем переписываться? – настаивал он.

– Разумеется.

Он смущенно поерзал. Ее мягкий розовый рот искушал его, как и невинная расслабленность ее тела, вырисовывавшегося под простынями, несмотря на заботы Натали. Он нервно глянул на Аарона и Натали. Они беседовали шепотом, за ними из вежливости не наблюдали, но его мужество изменило ему.

Он наклонился и чмокнул Тео в холодную щеку.

– До свидания, Тео.

Она слегка коснулась его плеча.

– До свидания, Джозеф. – И поскольку это показалось недостаточным и он все еще выглядел несчастным и неудовлетворенным, она добавила: – Я буду считать дни до твоего первого письма.

Этим он должен был довольствоваться. Никто не может ожидать проявления горячих чувств перед лицом болезни.

Джозеф, его слуги-гуллахи и его прекрасный экипаж отправились на следующий день на «Веронике» в Чарлстон. Пока судно ожидало прилива, они с Аароном распили бутылочку трентского вина в кофейне «Тонтин», и Аарон при этом повторял наставления своему будущему зятю.

– Пользуйся моим шифром, который я тебе дал, если захочешь писать откровенно. Мне не надо повторять тебе, чтобы ты держал язык за зубами: ты не слишком болтлив. Но не будь слишком малословным, когда будешь писать мне или Тео.

Джозеф вновь заверил его, что все сделает так, как должно. Перспектива скорого свидания с домом и тоска из-за разлуки с Теодосией вызвали у него необычный прилив чувств.

Когда «Вероника» ставила паруса, глаза его увлажнились и он напряг зрение, чтобы в последний раз взглянуть на Нью-Йорк на фоне неба – сеть низких, переплетающихся красно-коричневых крыш, над которыми гордо возвышался шпиль церкви Троицы.

Он погрузился в сентиментальные размышления, облокотившись о перила на корме и следя за бурлящим водоворотом, пока «Вероника», выбирая курс, разворачивалась на приливной волне, но, к его неудовольствию, они были прерваны приступом тошноты.

Он проклинал море, и раздражение усилилось еще больше, когда он обнаружил, что его каюта теснее и грязнее, чем он ожидал. Его слуга Кейто скорчился на полу от морской болезни.

– Посмей только наблевать здесь, ты, ничтожный ниггер! – завопил Джозеф, сопровождая свое приказание сильным пинком в спину гуллаха.

Когда Кейто, пошатываясь, вышел, Джозеф закрыл дверь и достал письменные принадлежности. Он погрузил перо в чернила и храбро приступил к первым страницам своего первого послания Теодосии.

Она получила письмо через месяц. Как и ожидал Аарон, оно удивило ее своим красноречием. Под тяжеловесными фразами струился поток настоящих чувств. Он писал, что скучает по ней; описывал свое путешествие и прием, устроенный на Вэккэмоу; намекал на дату свадьбы.