Моя судьба с последней парты - [21]

— Это не моя работа, — привычно огрызнулась Оля, — сами встречайте. Я в хирургию звоню. Она демонстративно схватила телефон.

— Ну, почему ты такая? — досадливо махнул рукой врач и засеменил к двери. Оля пожала плечами: пусть сам выкручивается.

И завертелось…

Рабочая рутина не оставляла ни одной свободной минуты до самого вечера. После раненого с лесопилки привезли мальчика с аппендицитом, осложненным перитонитом. Бедный ребенок три дня мучился болями в животе, так как в дальней деревне, где он жил, давно не было медика, чтобы своевременно поставить диагноз. Он лежал на кушетке в ожидании своей очереди и стонал. Бледное лицо покрывала испарина. Оля жалела паренька, но операционная и хирург были заняты.

Потом доставили старичка с инсультом, за ним девушку, покрытую красными пятнами аллергии: наелась клубники в огороде у бабушки. А еще через полчаса в процедурном кабинете приемного покоя освободившийся после двух операций хирург вскрывал шейный фурункул, а Оля ему ассистировала. Пациент, пьяненький мужичок, принявший на грудь, чтобы избавиться от страха перед больницей, взвизгивал от боли. Олег Борисович томно закатывал ясные зеленые глаза, опушенные частоколом длинных ресниц, и вздыхал. Оля больше молчала. Она не любила эту сторону своей работы, поэтому сосредоточилась на стерильном столе и просто подавала инструменты.

— Все, Василий Иванович, — снял перчатки Анисимов, бросил их в лоток для использованного материала и хлопнул по плечу мужичка. Тот подскочил от испуга. — Закончили. Вы уж в следующий раз не тяните так долго, сразу лечитесь.

— Да я ничего, припарками, — оправдывался тот, — лучок пареный прикладывал, чеснок привязывал, а он, гнида, все растет да растет.

— Лучше к врачу сразу, ок?

Мужичок соскользнул с кушетки и, держа осторожно голову, покинул перевязочную. Олег Борисович следом не торопился. Оля делала вид, что сильно занята. Она мыла инструменты, убирала отработанный материал, не обращая внимания на хирурга.

— Звонарева, приходи вечером в ординаторскую, чайку попьем, поболтаем, — развязно предложил Анисимов.

— Я на смене, — отрезала Ольга.

— Я тоже. Одно другому не мешает.

— А жена ваша тоже с нами чай пить будет?

Олег Борисович немного смутился, но не отступал.

— Олюшка, маков цвет, кто же в Тулу со своим самоваром ездит. Ну, как придешь?

— Нет. Работы много, — резко ответила она и пошла к выходу из перевязочной.

Работы действительно было много. Пространство приемного покоя делилось на отсеки, занавешенные шторками. В каждом отсеке стояла тумбочка и кушетка. Иногда в них одновременно лежали несколько человек, и Оле тогда приходилось тяжело. Спасал Владимир Владимирович. Он садился за ее стол и начинал размашистым почерком заполнять медицинские карты, пока медсестра делала укол, или брала анализы. Здесь же крутилась и татарка Гульнара — санитарка приемного покоя, шустрая, активная и скандальная тетка. Но она как никто могла поставить на место зарвавшегося пациента, остановить истерику у обезумевшей матери, вынужденной отдать ребенка на срочную операцию. Ее громкий голос с татарский акцентом слышен был из каждого уголка стационара.

Приемный покой районной больницы принимал всех страждущих от мала до велика, и от слаженной работы персонала зависело здоровье пациентов.

Суточное дежурство заканчивалось в восемь часов утра. К двум часом ночи наконец-то все успокоилось: одних больных оставили в стационаре, других отправили домой. Гуля, шустро взмахивая шваброй, вымыла полы, собрала использованный материал в пластиковый пакет и сбежала подремать до утра в бытовку. Оля устало потерла глаза, потянулась и пошла закрывать дверь приемного покоя на задвижку, чтобы тоже немного поспать. Для срочных больных есть специальный звонок. А о самых срочных сообщают дополнительно по телефону. Опасности, что из-за ее отдыха пострадает пациент, нет никакой.

Не успела она сделать два шага к приготовленной для сна кушетке, как филенка двери задрожала от яростного стука. Оля бросилась обратно: на крыльце стояли три человека, одетых по-походному. Двое держали под руки третьего, голова которого висела на груди.

— Помоги, — прохрипел молодой парень. Пот градом катился по его лицу и капал с носа. Внезапно он отпустил друга и сам стал оседать на пол.

— Гуля, — крикнула Оля, согнувшись под тяжестью мужского тела, повисшего на ней, — зови Зотова!

— Кого шайтан принес среди ночи? — выглянула из бытовки маленькая и круглая татарочка. — Шляются и шляются, — проворчала она, но тут же прижала палец к кнопке срочного вызова.

Оля с помощью еще одного рыбака дотащила больного до кушетки. С трудом уложила его на спину, но поднять его ноги не хватило сил.

— Сам сделай! — приказала она парню и побежала за следующим.

Молодой человек лежал ничком на полу и не шевелился. Он был высокого роста и крупного телосложения. Оля схватила его за запястье: пульс едва прощупывался. Она взяла его за плечи, уперлась в пол ногами и перевернула, приложила ухо к груди. Редкие удары сердца подсказывали, что с парнем случилась беда.

— Что тут у нас? — над ухом раздался голос Зотова, и Оля облегченно вздохнула.