Моя судьба - [55]

Также удачей для нас стало существование Альби Клари, хорошего друга и человека, с самого начала работающего в Lauda Air. У него чудесный бар «Ла вилла» в Санта Ойлалии и ресторан с дискотекой в городе Ибица. Он всегда в курсе, что происходит и где весело.

Нашу жизнь на Ибице, конечно, обогатил и многократно уже упомянутый Тилли. Он родился 32 года назад в Чили и во многом похож на свою сестру Марлен. Как художник, он имел большой успех примерно десять лет назад и получал неплохие деньги за свои картины (любимая тема: девственный лес). Уже пару лет он живет на Ибице и почти не рисует. Недавно я спросил его, почему, и он ответил:

«Здесь я доволен, не работая, это плохо для художника. Художнику требуется конфликт с реальностью, ему нужны заботы и недовольство. Недовольство можно любить, если воплощать его в искусстве. Наверное, лучше всего работается в тюрьме. Ибица же смертельна. Здесь слишком хорошо, слишком беззаботно. На Ибице почти нет художников.

Многие сюда приезжали, но мало кто из них продолжал рисовать».

Мой дорогой шурин, кстати, считает, что это и меня касается: «Наслаждение недовольством можно воплощать в искусстве, а можно и в вождении машины, как ты. Когда ты будешь всем доволен, ты не сможешь больше гоняться».

Так что Тилли работал экспертом по антиквариату и реставратором, а еще механиком и архитектором. Он умеет все. Четыре года назад он решил сконцентрироваться на лошадях и принялся за это обычным для себя образом, с полной самоотдачей. Он будто бы приступил к новой работе, добыл все необходимые знания о лошадях, и сегодня он одинаково хорош, как ветеринар и как кузнец.

Иногда Тилли говорит, что его самая большая любовь — это сельское хозяйство. Однажды он вернется обратно в Чили и станет крестьянином, то есть повторит тот эксперимент, который не удался его отцу в пятидесятых. Но он примется за дело совсем по-другому, с намного большими знаниями, а не просто гоняясь за идеалом.

Глава 17 Последний рывок

На последнем круге тренировки к Гран-при Бельгии заклинило педаль газа. Все произошло настолько быстро, что сделать я ничего не успел — ни выключить зажигание, ни убрать руки с руля. Под косым углом, на скорости примерно 180 км/ч, я врезался в отбойники, стоящие на расстоянии всего нескольких метров от трассы. Ничего страшного, но от Рона Денниса последовало именно то, чего я от него ожидал: дурацкий комментарий. Как будто бы я зазевался и сам вылетел с трассы. Смягчающее обстоятельство: мне недолго осталось выдерживать Рона. Нечего было и думать о том, чтобы переключать передачи ушибленной рукой, поэтому я полетел в Вену и дал осмотреть себя Вилли Дунглу и еще одному врачу. Результат: Спа без Лауды и Брэндс Хэтч без Лауды.

Между делом объявился Берни Экклстоун и сделал предложение, которое обычно может быть только в кино. За один год в Brabham он предложил шесть миллионов долларов, что вызывает уважение даже у самого хорошо зарабатывающего человека. ВгаЬ11ат 1986-го года казался очень интересным в техническом плане, и я всегда доверял конструктору Гордону Марри. Вообще-то от таких предложений нельзя отказываться. С огорчением я заметил, что постоянно размышляю над этим делом. Многие люди назовут меня жадным до денег идиотом, если я снова начну колебаться. Марлен отправит меня в сумасшедший дом, а я сам перестану себя уважать. Но в любом случае я хотел выиграть время.

Что заставило Экклстоуна сделать такое безумное предложение, было ясно. Игрок Берни неправильно оценил Пике, сделал слишком маленькую ставку и потерял его в пользу Williams. Такой большой команде, как Brabham, с такими солидными партнерами и спонсорами как BMW, Pirelli и Olivetti нужна мировая звезда — а таковых осенью 1985 года уже свободных не осталось. Поэтому внезапно речь и зашла о таких удивительных суммах — почти вдвое больше того, насколько я сам себя оценивал (Пике перекупили за 3,3 миллиона долларов).

Из-за моей травмы я на пять недель отошел от Гран-при и, в общем, ничего не пропустил. Я спокойно ожидал Кьялами. Из-за бессонницы я по-настоящему рано встал и оказался на трассе. После восхода солнца парочка механиков работала над машинами, все было тихо и мирно. Ребята приветствовали меня как члена семьи, и вдруг я почувствовал, как мне все это ужасно нравится. Что же я за идиот, если хочу покинуть эту жизнь.

Вообще-то в этот момент должен был бы появиться Рон Деннис и сказать: «welcome back», что было бы приятно, и «вот твоя тренировочная машина». Третья машина в команде была по очереди в распоряжении Проста и моем (тренироваться на двух машинах дает огромное преимущество, потому что избегаешь ожидания перенастроек и устранения дефектов). После Зандвоорта я отказался от этого, чтобы поддержать Проста в финале чемпионата. Теперь, когда он уже стал новым чемпионом, мне было ясно, что мы возвращаемся к прежнему уговору — и теперь была моя очередь.

Но Рон Деннис не сказал ни «welcome back», ни «вот твоя тренировочная машина». Вместо этого: я должен был быть рад, если смогу управиться с одной машиной, после пяти недель паузы я, должно быть, сильно сдал и поэтому вторую машину не получу. Я же ему на это ответил, что таким образом он получит врага на всю жизнь и поэтому пусть хорошо подумает.