Моя страна - прежде всего! - [85]

— Гюнтер, скажите…  Вы ведь это специально подстроили? — с затаенной надеждой на отрицательный ответ, спросила девушка.

— Верно, Ева, сдаюсь! — шутливо поднял руки Гюнтер. — Так и есть. Просто не смог удержаться и не поцеловать самую красивую девушку Германии…  Потом не простил бы себе, упусти такую возможность..

— Ах вы!...  Вы просто нахальный мальчишка, пользующийся моим доверием! Как вы могли так сделать?... — она просто не находила слов от возмущения. Подумать только..

На её слова он только ещё сильнее рассмеялся, хоть и пытался сдержаться.

— Вам смешно? Прекратите сейчас же! — она пыталась сердиться, но гнев уходил, словно вода в песок. Наконец, как не пыталась она сдержаться, его смех заразил её и Ева тоже расхохоталась, закрыв лицо рукой в перчатке.

Через пару минут оба, один за другим, успокоились. Как ни странно, эта ситуация подняла ей настроение, после унижения у фюрера. Глядя на него смеющимися глазами, она спросила:

— Вы всегда такой наглый с девушками?

— Часто…  Я знаю, что многим женщинам нравятся решительные парни, а не маменькины сынки. То, что вы назвали наглостью, это просто решимость мужчины, которому очень нравится женщина. Могу больше добавить: о том, что произошло, я ни капли не жалею и, повторись такая ситуация, поступил бы также.

Ева только головой покачала. Да, в некоторой степени она сама ошиблась, но как ловко он использовал эту ошибку! Но нужно уточнить кое-что.

— Гюнтер.. — она замялась. — Вы же знаете, что я…  что у меня..

— Что вы с фюрером? Конечно, знаю…  Я же не слепой…  — ответил Гюнтер, усмехнувшись. — Вижу, как он к вам относится…  Мне грустно от этого, вы такая добрая, красивая, ваш бархатный голос ласкает слух…  Простите! Я опять увлёкся…  — он покачал головой. — Знаете, вы как-то действуете на меня..

— Как же? — не сдержала она любопытства.

— Когда я думаю о вас, мне становится легко на сердце. Когда иду по улице, невольно сравниваю вас с другими девушками…  и не в их пользу. А голос…  он вызывает во мне что-то бурное, страстное…  Особенно, когда представляю ваш тихий шёпот…  — под конец голос Гюнтера в самом деле опустился до шёпота.

Заворожённая его словами, Ева не сразу сообразила, что Гюнтер замолк. Случайно опустив взгляд, она наткнулась на непонятный холмик под одеялом. Через секунду она густо покраснела и отвела взгляд, поняв, что это такое. Неужели это из-за неё? Боже, это она так действует на него? Кошмар! То есть…  приятно, конечно, но…  Лучше об этом не думать! И вообще, наверное, ей пора…  Ой, она и забыла ему сказать!

— Гюнтер…  я сегодня утром сделала огромную ошибку…  — кусая губы, Ева замолчала.

— Какую же? — спросил Гюнтер. Краем глаза она заметила, что холмик так и не уменьшился.

— Я…  случайно проговорилась про ваше письмо, когда была у фюрера. — Ева нервно теребила ремешок сумочки, уставившись в окно. Ей было стыдно. Как она могла так сглупить? Ведь Гюнтер настоятельно просил этого не делать! Ева пообещала, а теперь что? Значит, она не может сдержать слова? К тому же, он говорил, что это письмо касается безопасности фюрера, Евы и всего Рейха. Стыд и вина с новой силой накатили на неё.

Гюнтер резко стал серьёзным, улыбка пропала.

— Так! Кто ещё был с фюрером? — его голос стал холодным и властным, словно он вёл допрос.

— Доктор Геббельс и рейхсфюрер…  — выдавила она. Его вид напугал её и заставил проникнуться плохими предчувствиями.

— Проклятье! — стиснул кулаки Гюнтер. На скулах заходили желваки. — И какова была их реакция?

Ева тихо проговорила:

— Доктор Геббельс, по-моему, не обратил внимания. А вот герр Гиммлер…  — она замолчала.

— Ева, говорите всё, и не утаивайте! Это очень важно! — с нажимом произнёс Гюнтер.

Ева сжалась под его взглядом. Боже, что она наделала?

— Герр Гиммлер спросил фюрера, что за письмо…  Но Адольф резко сказал ему что это не его дело. И запретил ему интересоваться этим…  — Ева глядела на него, отчаянно пытаясь найти в нём спокойствие, которого ей сейчас так не хватало.

— Понятно…  — выдохнул Гюнтер сквозь зубы. — Геббельсу это не интересно. А вот Гиммлер…  Что-то ещё, Ева? — спросил он.

— Мне показалось…  что он хочет узнать у меня подробности…  — голос её дрожал от страха. — Гюнтер, скажите, что это не опасно? Ведь, не опасно, верно? — с надеждой заглядывая ему в глаза, спросила она.

Гюнтер сел поближе к ней и взял её руки в свои, но она даже не обратила внимания на эту вольность.

— Ева, слушайте меня внимательно! То, что вы проговорились при Гиммлере, это…  плохо! — подобрал он слово. — Вполне возможно, он захочет в самом деле узнать, хотя бы из любопытства. Так вот, сейчас вы должны беспрекословно выполнять то, что я вам скажу. Иначе последствия для нас с вами будут катастрофичны! Вам понятно?

Ева вздрогнула и заломила руки в отчаянии.

— Да, Гюнтер! Обещаю, что буду слушаться вас, только прошу, сделайте так, чтобы всё было хорошо! — она чуть не плакала от страха. Ощущение опасности нахлынуло на неё со словами Гюнтера и, не помня себя, она кинулась к нему за защитой. И его объятия, в которые она попала, стали для неё воистину спасительными. Чувствуя, как он крепко сжимает её, гладит по голове, Ева почувствовала, что липкий страх, охвативший девушку, постепенно уходит, а тревога в сердце пропадает. Стало тепло и уютно, как никогда не было, даже в очень редких объятиях Адольфа.