Моя страна - прежде всего! - [220]

Придя в себя, он аккуратно вытер нож о форму майора и присел перед ним на корточки.

— Ты так ничего и не понял, Пётр Николаевич. Знаешь, почему, я убил того краснопузого в Питере? Потому что он, пользуясь своей властью, хотел изнасиловать её! Как же, он же в горкоме работает, всё можно…  Оказалось, даже положение не всегда спасает. Но тебе ведь плевать на это, верно? Приказ пришёл, под козырёк и выполнять! А кто и что там, не волнует. Вот за это я тебя и убил, скотина…  За то что ты даже не попытался разобраться в её вине! За равнодушие! За мою Машу! За маму! За Тихона!...  — С каждым словом он снова и снова всаживал в живот милиционера нож, чувствуя как туман ярости всё больше охватывает его.

Как же он ненавидел таких как Севастьянов! Ради своей идеи они готовы разрушить старый мир, не заботясь о тех для кого этот мир родной и любимый! Нет и не может быть между ним, Алексеем, и такими как майор, мира! Только война до конца! И никакой пощады «красные» от него не дождутся. Если он перестал ценить свою жизнь, то уж тем более не будет этого делать с коммунистами. Не важно какие они, твердолобые, наивно верящие во всемирную революцию, или простые приспособленцы, которые рвутся во власть за привилегиями и комфортом. Все они сдохнут!

— Белая…  сволочь…  тебя всё равно…  — прохрипел майор и замолчал с открытым ртом. Вот и всё, умер, гнида…  Алексей снова вытер свой нож и спрятал в карман. Успокоившись, равнодушно посмотрел на майора и ответил, хоть тот уже и не слышал:

— Это мы ещё посмотрим..

Наскоро привёл себя в порядок и направился к станции. Труп найдут утром, к этому времени он будет уже далеко. Ненависть, клокотавшая в нём, утихла, словно прогоревший костёр, в котором едва тлели угли. Но стоит только дунуть…  В какой-то книге он прочитал что месть должна быть холодной…  Что ж, это кому как. Лично ему полегчало, когда Алексей смотрел на труп майора. Ярость улеглась, как умиротворённый хищник. До поры до времени.

В Москву он поехал не сразу. Надо было подкопить денег и кое-чему подучиться. Поэтому и направился на Дон. Алексей слышал что многие казаки воевали против советской власти и надеялся найти кого-нибудь из тех кто смог остаться, избежав множество чисток. Не сразу, но ему повезло. Проживая в одной из станиц, он смог свести дружбу с одним из казаков, живших на окраине. Тот был нелюдим и часто пил. Могучий казачина, по имени Антип, спьяну проболтался что раньше служил у атамана Семёнова, а ещё до этого воевал пластуном против немцев. Опыта у него было много, а ненависти к большевикам ещё больше.

Выяснив подробности, Алексей дал ему понять что полностью разделяет его взгляды и попросил обучить его всему что тот знал, обещая что постарается помочь отомстить за поруганную веру и Отечество. Каким-то образом почувствовав, что рядом с ним появился единомышленник и новая цель в жизни, тот рьяно взялся за его обучение, даже прекратил пить.

Ранние подъёмы, долгие пробежки, рукомашество, метание ножей, фехтование шашкой, стрельба из револьверов и пистолетов, тихое подкрадывание к врагу, маскировка…  Больше года он прожил в этой станице, в гостях у Антипа, активно запоминая всё что тот показывал. Заодно подогревал свою ненависть, слушая как измывались над казаками красногвардейцы, вырезая у них погоны на плечах и газыри на груди. Впрочем, по словам Антипа, они сами не отставали от врагов, только вырезали у «красных» звёзды, прежде чем милосердно пристрелить или повесить. Особенно тронул Алексея рассказ об одном священнике на Дальнем Востоке, который упрямо продолжал молиться за Царя-батюшку, даже когда большевики пригрозили повесить прямо в храме. И повесили, нехристи проклятые! Вся деревня плакала, видя это, но «красным» было плевать.

Закончилась эта его жизнь в станице внезапно. Как-то раз, утром, Антип побрился, переоделся в чистое бельё, взял шашку и подошёл к нему, когда он только прибежал с пробежки.

— Сегодня уезжай отсюда, Алексей Дмитриевич. Опасно тебе будет тут…  — спокойно сказал он. Алексей напрягся. Неужели на него вышла милиция? Но как?

— Что случилось, Антип Петрович? — спросил он, торопливо одеваясь.

— Сегодня день убийства моей семьи…  — ответил тот с пустыми глазами. — Не могу я больше жить один, без них. Сердце болит. Помирать пойду.

Изумлённый Алексей застыл на месте. Ни разу старый казак не говорил о своей семье, даже будучи сильно пьян. На его прямые вопросы просто молчал, играя желваками.

— Расскажи о них, Антип Петрович! — неожиданно для себя, попросил он.

— Зачем? — мёртвым голосом ответил казак. — Легче мне уже не станет..

Алексей подошёл к нему вплотную и твёрдо сказал:

— Чтобы я смог отомстить за них! Так же как за мою мать, Машу…  и за Россию! Это нужно мне, понимаешь, Антип Петрович!? — с напряжением сказал он. Тот почти минуту смотрел на него…  а потом сел за стол.

— Лушкой жену звали…  Уж такая добрая и красивая была…  Первая красавица в станице! Я иногда у Бога спрашивал, за что мне такое счастье? — голос его дрогнул. — Как посмотрит на меня своими глазами, так сердце захолонет от любви к ней. Она не любила чтобы я пил…  Нет, ни разу не ругала…  но как посмотрит на меня с укором, то сразу весь хмель вылетал…  Готов был на всё чтобы снова улыбнулась. Все пьют, мне предлагают, а я как представлю её глаза…  Первач в рот не идёт. Трезвый ходил..