Моя страна - прежде всего! - [137]

— Вы?! — поражённо прошептала мать Алёши. — Но…  Как вы посмели сюда явиться после того как…  — она замолчала.

— О, сударыня, я долго ждал этого момента, поверьте! — с радостью ответил студент, злобно ощерившись. Глаза его засверкали, он подошёл вплотную к женщине и, схватив её за волосы, попытался впиться ей в губы. Елена Викторовна в последний момент успела отвернуть голову и оттолкнула парня. Его спутники расхохотались, а Алёша под кроватью завозился под кроватью, пытаясь вылезти и защитить свою маму. Маша крепко вцепилась в него и зажала ему рот своей ладошкой.

— Что, Студент, не достоин ты своей крали, а? — смеялся матрос. — Происхождением не вышел?

Мастеровые его поддержали, а парень закричал от злобы и со всей силы дал женщине пощёчину.

— Сука! — он подскочил к упавшей женщине и ударил её ногой в живот, матерясь от ярости. Елена Викторовна глухо застонала, свернувшись в клубок на полу, пытаясь вдохнуть воздуха.

— Кончай, Студент, пусть сначала скажет где червонцы и эти…  как их?... ассингации заныкала, а потом уже развлекайся…  — утихомирил его всё тот же матрос, взяв за плечо.

— Ассигнации…  — поправил его Студент, постепенно приходя в себя и поправляя одежду.

— Да какая, на хер, разница? — подал голос один из мастеровых. Он покачивался, видимо, хорошенько набрался перед делом.

Алексей под кроватью оцепенел, глядя на мать. В голове было пусто, ему казалось, что это не он лежит там, а совсем другой мальчик.

Студент нагнулся над женщиной, снова взял её за волосы и повернул голову к себе:

— Говори, где деньги, украшения, ценности? Отвечай, высокородная шлюха!

Женщина промолчала, хватая ртом воздух. Зато очнулся Тихон, который сидел в углу на полу, прижатый к нему вторым мастеровым.

— Нету денег у барыни…  Всё на продукты ушло…  — его голос был глухой и болезненный.

— Не ври, дедуля! Что-то наверняка осталось…  — сказал матрос, осматриваясь. — А неплохо живет эксплуаторша народа…  — хмыкнул он, подходя к кровати. Разлёгся на чистом покрывале в своей грязной тельняшке и вытянулся:

— Мягко…  Я бы тоже так хотел!

— Нет у нас ничего, мужики…  — продолжил Тихон, не глядя на них. — Побойтесь Бога, уходите, не трогайте Елену Викторовну..

— Что ж, добром она говорить не хочет…  Значит, спросим по другому. Студент, давай! — скомандовал матрос, вставая с кровати. Тот снова улыбнулся и, подхватив с пола женщину, бросил её на освободившуюся постель.

Алексей под ними услышал треск рвущейся ткани и отчаянный крик матери:

— Нет!!! Отпусти, грязная скотина!

— Ну уж нет, сударыня!...  Я не даром столько ждал этого случая чтобы сейчас отступить! Тогда ваш муженёк помешал мне получить вас, а теперь его нет!...  И на помощь никто не придёт! — торжествующе захохотал он, навалившись на неё. Мастеровые и матрос посмеивались, глядя на эту сцену.

Внезапно всё изменилось. Тихон, зарычав, попытался отбросить державшего его рабочего, тот усилил напор, и между ними завязалась драка. Другой рабочий и матрос кинулись на помощь подельнику. На полу образовался клубок из тел. Тихон сумел мощным ударом отбросить одного из грабителей, но матрос достал откуда-то нож, и с размаху всадил его верному слуге в грудь. Тот выгнулся, широко открыл рот, из которого хлынула кровь, и резко обмякнув, затих. Так закончил свой боевой путь фельдфебель 124-го Воронежского полка Сидорчук Тихон Герасимович, награждённый солдатским Георгием 4-й степени.

Тем временем, Студент вскрикнул и встал с кровати, шатаясь.

— По…  Помоги... те…  — и упал на пол, содрогаясь. Его сообщники недоумённо уставились на него, пытаясь понять что ещё случилось. Переведя взгляд на женщину, матрос прошептал:

— Вот же блядь..

Алексей видел в зеркале, напротив кровати, что женщина, залитая кровью Студента, сидела на постели и сжимала в руках маленький ножик. Открыв рот, он смотрел как из внутренней части бедра парня хлестала толчками кровь, а его лицо бледнело на глазах. Широко открытый рот, казалось, пытался что-то сказать, но сил уже не было…  Дёрнувшись в последний раз на глазах изумлённых сообщников, Студент умер, так и не успев осуществить своё гнусное желание.

— Эта стервь прирезала Студента! — воскликнул один из мастеровых. Алёша знал, что его мать некоторое время работала сестрой милосердия одного из столичных госпиталей и, скорее всего, знала куда можно ткнуть ножом, чтобы защититься. В это время второй рабочий, который уже оклемался от удара Тихона, молча поднял винтовку и, зло ощерившись, в упор выстрелил в Елену Викторовну. Тихо всхлипнув, женщина повалилась на кровать, а по комнате поплыл запах пороха. Алёша под кроватью онемел, превратившись в соляной столб.

Матрос, в последний момент заметивший действие рабочего, попытался помешать ему, но не успел.

— Что ты наделал, дурья твоя башка!? — со злостью накинулся он на стрелявшего. Вырвав у него винтовку, отпихнул в сторону, к стене.

— А что такого-то? Она, значит, нашего прирезала, а мы..

— А как мы теперь узнаем куда она всё своё добро припрятала, бестолочь фабричная?! — заорал ему в лицо матрос с бешеными глазами.

— Точно, Ванька, телок ты ещё несмышлёный…  — поддержал его второй мастеровой. — Да и развлечься с ней хотели…  такая чистенькая, породистая, голубая кровь, чтоб её…  А ты взял и похерил нам всю сладость..