Моя сторона горы - [30]

Наконец дверь поддалась. На ней было около пяти сантиметров льда. Не стоит говорить о том, что мышь исчезла. Я поужинал и решил просыпаться в течение ночи и открывать дверь. Я подложил в камин побольше дров, потому что было сыро, несмотря на огонь, и заснул, не раздеваясь, в белье и костюме.

Я просыпался дважды и каждый раз пинал дверь. Потом я погрузился в глубокий сон и проспал гораздо дольше, чем обычно. Я понял, что находился в кубике льда, и ни один из утренних звуков леса не потревожил меня. Первое, что я попытался сделать, — это открыть дверь. Я бил и пинал. Наконец, мне удалось высунуть голову, чтобы посмотреть, что случилось. Я был заморожен. Теперь я узнал, что такое ледяные бури, и понял, что они могут быть блестящими, зеркальными и ненадежным и, но было что-то еще. Осины были покрыты льдом, то же самое было и с верхушками тсуг. Он был в три сантиметра толщиной! Внушающая Страх вылетела из двери и села на ветку, где она попыталась почиститься. Но ей это не удалось, птица соскользнула, упала на землю, расправила крылья и в конце концов приземлилась на пенек. Она попыталась встать на ноги, снова поскользнулась, потеряла равновесие и расправила крылья. Наконец она взмыла в воздух и парила там, пока не нашла подходящей ветки. Это была ветка тсуги, на которой почти не было льда.

Я посмеялся над ней, а когда вышел сам и сделал шаг вперед, с громким звуком приземлился на попу. От удара лед треснул, и покрытые льдом ветки застучали о землю, как сверкающие кристаллы. Сидя там и боясь пошевелиться, потому что мог сильно удариться, я услышал ужасный шум. После него раздался треск, хлопки и грохот. Клен на краю луга буквально взорвался. Теперь я боялся за свои деревья — лед был слишком тяжелым. Выбравшись наружу, я очистил дверь и въехал обратно в дерево, прислушиваясь к тому, как взрываются другие деревья по всем горам. Это был ужасающий и устрашающий звук. Я зажег свечу, поел копченой рыбы и сушеных яблок и снова вышел наружу. Должен сказать, я был одержим мыслью сделать коньки. Однако меня отвлекла ось старой телеги, примороженная к дереву, и я подошел к ней. Я очистил ее от снега обухом топора и стал использовать как трость. Я втыкал ее в землю примерно на три сантиметра вглубь. Пару раз упал, но ударился не так сильно, как в первый.

Внушающая Страх увидела, как я ухожу в лес, чтобы посмотреть, каким он стал, и села мне на плечо, радостная, что ей удобно сидеть. На лугу я с надеждой искал солнца в небе, но без толку. Облака были густыми, как индианский фасолевый суп. С открытого пространства я видел, как одно дерево за другим гнется и ломается под слоем льда, который сиял так ярко и падал с таким грохотом, что этого я никогда не забуду. В полдень не упало ни капли, лед стал таким же твердым, каким он был на рассвете. Я услышал поползней, гаичек лишь один раз, а потом все стихло. Рядом со мной раздался хлопок. Тсуги не стало. Мы с Внушающей Страх забрались в дерево. Я решил, что если мой дом разлетится на куски, то лучше буду в нем. Я бросал веточки во Внушающую Страх, а она ловила их когтями. Мы играли с ней в эту игру, когда были напряжены или маялись от скуки. Настала ночь, лед и не думал таять. Мы спали периодически слыша грохот ломающихся деревьев. Очевидно самые старые и гнилые деревья разрушились первыми. Остальные были более устойчивы, и пока не поднялся ветер, я не понял, что грохот закончился.

В полночь ветер усилился. Он разбудил меня, я слышал скрип обледеневших веток, трущихся друг о друга, и их хлопки о землю. Эти звуки напоминали о сумасшедшем доме. Я слушал, и решив, что ничего не могу с этим поделать, спрятался под одеялом из оленьей шкуры и лег спать.

Около шести или семи я услышал Барометра, поползня. Он беспокойно охотился за едой по тсуговому лесу. Я подпрыгнул и выглянул из дерева. Взошло солнце, лес сверкал ослепительным блеском.

В тот день я услышал первый кап-кап, к вечеру некоторые деревья освободились от груза и медленно поднялись на ноги, так сказать. Осины и березы, однако, были согнуты, как индейские луки.

Три дня спустя лес ожил, лед растаял, и около дня или чуть больше стояла теплая замечательная погода.

В горах был полный беспорядок. Сломанные деревья, упавшие ветки валялись повсюду. Мне не нравились эти руины. Но я понял, что это происходит в горах уже несколько тысяч лет, а деревья все еще на месте, как и животные. Птицы голодали, многие из них умерли. Я нашел их маленькие холодные тельца под кустами, а еще одну гаичку в яме. Ее лапка была поджата к тельцу перья взъерошены.

Внушающая Страх в эти дни съела одну замороженную ондатру. Мы не могли поймать ни кролика, ни даже мыши. Они выжидали под снегом и толстым слоем льда. Предполагаю, что мыши начали рыть тоннель к травам и мхам и так спасли себя, но мне было интересно, что же случилось с Бароном. Не стоило беспокоиться.

«Мне не стоило волноваться о Бароне: тот появился после ледяной бури, гладкий и довольный собой. Я думаю, что он роскошно обедал мертвыми животными и птицами. В любом случае он был полон энергии и подбежал к тсуге, чтобы согнать с насеста Внушающую Страх. Ох, уж этот Барон! Хорошо, что мне больше не нужно было привязывать Внушающую Страх, а то он непременно бы попытался ее убить. Он все еще нападает на меня. Больше для того, чтобы за ним побегали по снегу, а не ради пищи. Он месяцами не кусал меня за брюки».