Моя собачья жизнь - [20]

Птицы обступили меня со всех сторон.

«А что у тебя есть?» – спросил заводила.

«Ничего», – ответил я, еще больше напрягаясь. Голубь встал передо мной. Дождь продолжался, но от его перьев струи отскакивали.

«Ошейник твой ничего себе, – сказал он. – Если он блестит, мы можем его взять».

«Я не могу отдать его, – произнес я, отступая. – Мне его подарила моя хозяйка».

Голубь передразнил меня, и вся стайка засмеялась.

«Парни, – обернулся он к ним на мгновение. – Оцепите-ка территорию».

Половина стаи сразу же взмыла в воздух и пролетела так низко над моей головой, что я пригнулся. Голуби приземлились у меня за спиной.

Я обернулся к вожаку. Он смотрел на меня, склонив голову набок.

«Или ты отдашь ошейник, приятель, или у тебя будут неприятности».

Силы противника были превосходящими. Пернатые рэкетиры перегородили мне путь к отступлению. Я снова оглянулся назад и обратился к вожаку.

«А ну-ка, пропусти меня, – сказал я. – Я ведь пес. Собаки сильнее голубей!»

Они расхохотались, на этот раз громче.

«Собаки сильнее голубей! – повторил главный. – Хорошая шутка!»

«Я не шучу, – сказал я. – Не зли меня».

Голубь дернул несколько раз головой и, прикрыв один глаз, взглянул на меня.

«Ошейник, – угрожающе произнес он. – Или мы возьмем его силой»

Это было уже слишком. Окруженный со всех сторон, я все же решил, что пора удирать. В конце концов и место тут было так себе. Зарычав, я бросился вперед. Голубь взлетел у меня прямо из-под лап, но продолжал кружить надо мной вместе с несколькими своими приятелями. Каждый норовил клюнуть меня. Это было ужасное ощущение, как будто на меня слетелся рой диких пчел.

«Убирайтесь! – закричал я, тряся головой. – Оставьте меня!»

Я добрался до конца аллеи и бросился к дороге.

Встречный велосипедист в удивлении описал вокруг нас круг, но я не мог остановиться. Надо было попробовать оторваться от них и скрыться. Не тут-то было. Каждый раз, когда я вырывался вперед, они взлетали и снова пикировали сверху.

«Я предупреждал тебя, приятель», – прокурлыкал вожак. Птицы не отставали. Я рванулся к следующему перекрестку. Он был намного оживленнее, чем предыдущий. По лужам друг за другом проезжали легковые автомобили и грузовики. Они могли меня сбить, но выбора не оставалось. Голуби атаковали, не давая передышки. Дождь по-прежнему лил как из ведра, было плохо видно, и я рисковал вдвойне, перебегая здесь дорогу.

«Ты проиграл, – проговорил вожак, подлетая ко мне и борясь с ветром. – Смирись. Голуби сильнее собаки!»Я не знал, успею ли проскочить перед следующей машиной. Голубиные щипки становились все сильнее и причиняли серьезную боль. Если бы я остановился, не знаю, смог бы я сдвинуться с места вновь. Приблизившись к перекрестку, я увеличил скорость. Отбрыкиваясь и мотая головой, я старался стряхнуть с себя голубей, но они не отставали. Теперь или никогда, подумал я и, зажмурив глаза, бросился через дорогу. И в ту же минуту визг тормозов прорезал шум дождя. Я замер в свете фар. Машина сигналила, и голуби, поднявшись в воздух, скрылись в ночи. Я решил, что пробил мой последний час, и приготовился к удару. Но ничего не случилось. Бампер коснулся меня, когда машина уже полностью остановилась. Дверь резко открылась.

«Пузик, это ты?»

Я сразу же узнал ее голос.

«Эшли? – я открыл один глаз и огляделся. Эшли, плача и смеясь, бросилась ко мне, и я живо поднялся на ноги. – Эшли!»

«Мамочка, это он! – закричала она и обхватила меня руками. – Мы нашли его! Пузик, мы так долго тебя искали»!»Этого не могло быть, и только одного этого я желал. От голубиных щипков все мое тело саднило, из-за дождя я промерз до мозга костей, и я чувствовал себя ужасно виноватым из-за беспокойства, которое я причинил. Но все это ничего не значило в эту минуту. Эшли затолкала меня на заднее сиденье и уселась рядом. Я вылизал ей все лицо, и мы отправились домой. В душе я и не покидал его по-настоящему. Так я решил, размышляя о том, через что мне пришлось пройти.

11

Мне хотелось бы исправить те нелепости, которые стали писать обо мне в прессе. У меня не было стычек с мангустом Александром. Я не обращался в реабилитационную клинику по поводу пристрастия к жареным свиным ушкам (четыре ежедневно). Я посоветовал бы журналистам проверять факты перед тем, как публиковать их. Моя самая большая слабость в настоящее время – это искусственные косточки из сыромятной кожи – это да!

Эшли загнала меня в душ, в котором я не особо и нуждался. Несмотря на собственные протесты, после него я почувствовал, что очистился. Что же касается мечты, я понял, что всегда жил только ею. Оказавшись на улице, я видел собак и других животных, у которых не было дома, который они могли бы назвать своим, не было никого, кого они могли бы любить. Я же всегда мог положиться на Эшли и имел крышу над головой. О чем еще можно было мечтать!

Единственным, кто омрачил мое вновь обретенное счастье, был Красавчик Брэд. Только он не радовался моему возвращению. Несколько дней спустя после моего спасения жестокосердный котяра застал меня греющимся на солнце возле домика свинок.

«Итак, ты вернулся», – заметил он, беззвучно шествуя по забору. Брэда совершенно не беспокоило неистовство Шреддера с соседской стороны сада. Не обращая внимания на пса, который бросался на ограду, лязгал зубами и заливался лаем при каждом прыжке, кот неодобрительно разглядывал меня с забора.