Моя рыба будет жить - [139]

— Плохо дело, — сказал Оливер. — Раны такие глубокие. И нарывают.

Он сделал глубокий вдох и провел рукой по боку кота. Когда он прикоснулся к израненному хвосту, кот приподнялся и попытался угрожающе завыть, но даже это было ему не по силам, и он опять шлепнулся на полотенце.

— Боль слишком сильная, — сказал Оливер. Голос у него звучал тонко и напряженно. Он выпрямился и встал над коробкой, глядя внутрь.

— Глупый кот. Он не выживет.

— Откуда ты знаешь? Может, он…

— Нет, — резко прервал он. — Инфекция уже распространилась по всему организму. Нам надо его усыпить.

— Хочешь, я позвоню Доре? — спросила Мюриел.

— Нет, — сказала Рут. — Нам надо отвезти его в город. Нам надо отвезти его к ветеринару.

— Да какой смысл, — сказал Оливер. Он резко повернулся и отошел к перилам террасы. — Я знал, что это случится. Глупый кот. Вечно сбегает. В драки лезет. Это был только вопрос времени.

— Поедем прямо сейчас — успеем на двухчасовой паром, — сказала Рут.

— Да не стоит это того, — сказал он. — Он умирает. Это просто глупый дворовый кот.

— Можно будет ветеринару с парома позвонить.

— Нет. Ветеринар — это дорого. Мы проделаем весь этот путь, а им придется его усыпить…

Так он и стоял, повернувшись спиной, судорожно сжимая перила. Рут поглядела на его сведенную спину. Как же он был зол. Зол на нее, на кота, на весь мир за то, что сердце его было разбито. Она пошла в дом, взяла ключи от машины. Вышла опять, подхватила коробку с котом, отнесла к хетчбэку и поставила внутрь. Подала машину назад и опустила окно.

— Давай скорей, — позвала она.

Он повернул голову, но еще колебался.

— Иди, — сказала Мюриел, подталкивая его к машине.

На пароме он уставился из окна на волны и только глядел все вперед, пока Рут звонила в клинику, сказать, что они едут. «Глупый кот, — все повторял он, — глупый кот». Но когда они прибыли на место, он сам нес коробку и придерживал Песто на столе, пока ветеринар выбривал шерсть и вскрывал раны, чтобы их прочистить. Раны плохие, согласился ветеринар, хуже он, пожалуй, не видел, разрывы от когтей и зубов, должно быть, это был енот или стая енотов. Песто пытался убежать, поэтому сзади травмы были особенно сильными, но настоящей опасностью стала распространившаяся инфекция. Прогноз был неутешительным. Нужно будет держать раны открытыми, вскрывать их снова и снова, если они начнут заживать, чтобы не было нагноения. Нужно будет давать ему антибиотики, не давать двигаться и три раза в день купать в теплой воде с сульфатом магния. Оливер задавал вопросы, все записывал, а потом попросил у ветеринара скальпель. Рут сидела на стуле и чувствовала, что близка к обмороку, слушая наставления ветеринара, как вскрывать раны и выпускать гной. Вид у Оливера был мрачный, но к нему вернулась решимость. Он собирался спасти своего кота.

Когда они ушли, ей все еще было не слишком хорошо, так что вел он. Песто, еще не отошедший от анастезии, спал сзади в коробке. В очереди на паром, втиснув затылок между дверцей и подголовником, она слушала Оливера. В нем шел процесс. Он наматывал круг за кругом у себя в голове, пытаясь вникнуть в смысл произошедшего.

— По крайней мере, мы знаем, — повторял он. — Даже если Песто не выкарабкается, по крайней мере, мы знаем, что произошло. Это-то и сводило меня с ума. Не знать, куда он исчез, жив он или мертв. Но, по крайней мере, теперь мы знаем. Мы сделаем все, чтобы спасти его, но даже если нам не удастся, по крайней мере, мы будем знать: мы попытались. Глупый кот. Ничего нет хуже неизвестности…

4

Дорогая Рут!

Мои усилия принесли некоторые плоды, хотя, может быть, результаты не столь хороши, как нам бы хотелось. С тех пор, как мы списывались в последний раз, мне удалось восстановить некоторые файлы, исчезнувшие с моего компьютера, и я обнаружил старый имейл, который Харри, должно быть, послал мне, но про который, вынужден признаться, я совершенно не помню, чтобы я его получал. Я написал ему немедленно и надеюсь вскоре получить ответ. Я взял на себя смелость послать ему адрес Вашей электронной почты, описав ему Вашу обеспокоенность и срочный характер дела, поэтому, возможно, он напишет Вам лично, но опять же, может, и нет. Я пересылаю Вам его имейл; прочитав его, Вы поймете, что я имею в виду.

Конечно, это письмо было написано еще до землетрясения и цунами, и поэтому я сомневаюсь, что оно будет особенно Вам полезно или даст ответ на Ваши вопросы о сегодняшнем местонахождении моего загадочного друга и его семейства, но у меня такое ощущение, что в этом письме есть вещи, которые могут показаться Вам интересными. Мне кажется, по меньшей мере, что Вы должны быть в курсе нашей переписки, несмотря на то, что этому последнему письму уже несколько лет.

5

Дорогой Рон!

Спасибо Вам, что не забыли старого друга, который так долго пренебрегал перепиской. Прежде всего, позвольте ответить на Ваши любезные вопросы. У моей семьи все хорошо. Жена продолжает работать в издательстве учебной литературы, а в последнее время у нее появилось новое хобби — глубоководный дайвинг. Я очень благодарен ей за поддержку в трудные времена, и моей дочери Наоко тоже. Когда мы только вернулись в Токио из Саннивэйла, ей тоже пришлось пережить много трудных времен, и какое-то время она даже не ходила в школу. Но потом она усердно трудилась, чтобы сдать экзамены, и смогла получить стипендию в хорошей международной школе в Монреале, где она очень заинтересовалась изучением французского языка и культуры.