Моя русская жизнь - [71]

Пока мы были в Висбадене, к нам часто захаживал русский посол в Германии Свербеев, и мы стали хорошими друзьями. Он прибыл из Эймса, куда ездил поправить здоровье.

Из Висбадена моя дочь, сопровождаемая своей няней мисс Вайз, поехала в Швейцарию. Мы проводили ее до станции и попрощались. Потом мы продолжили свою поездку в Берлин, где опять встретили Свербеева и провели много приятных вечеров, играя в бридж. Как хозяин он был бесподобен. Он давал великолепные обеды, а его повар был художником своего дела. В то время он занимался переустройством и украшением посольства и здесь проявил изысканный вкус.

Наступил конец июня. Стояла жара, но нам пришлось задержаться, поскольку мужу было необходимо несколько раз посетить дантиста. Потом он собирался вернуться к своим обязанностям, а я, как обычно, хотела поехать в Карлсбад, чтобы пройти курс лечения от своей болезни. Часто мы проводили день за городом в теннисном клубе, где было прохладно и достаточно тени.

Как-то днем я вместе с г-ном Боткиным (первым секретарем Российского императорского посольства) и его женой поехала в этот клуб, где встретила русского посла и князя Васильчикова (также работника посольства). Мы только что начали партию в бридж, когда нас прервал приезд какой-то австрийской дамы (кажется, это была графиня Шенбург), бывшей в величайшем возбуждении и печали.

Она была переполнена эмоциями и произнесла со слезами на глазах: «Вы слышали эту ужасную новость? В Сараево убиты эрцгерцог Франц-Фердинанд и его супруга». Это было 28 июня.

Мы были так шокированы этой новостью, что никто не мог произнести ни слова, и компания разошлась. Свербеев немедленно поехал в австрийское посольство, чтобы выразить соболезнования.

Я сразу же возвратилась в отель и сообщила мужу, что произошло. Я подумала вслух: «Не думаешь ли ты, Толи, что это приведет к серьезным осложнениям в Европе?» Но он лишь ответил: «Нет, это всего лишь локальный инцидент».

А на следующий день по пути в Россию из Франции через Берлин проезжала великая княгиня Мария Павловна. Мы обедали с ней в русском посольстве и могли говорить только на одну тему. Обсуждая ее, она выразила то же мнение, что и мой муж: «Я убеждена, что эта трагедия не будет иметь политических последствий».

Кто бы мог вообразить, что убийство предполагаемого наследника австрийского трона вовлечет почти весь мир в такую страшную катастрофу и что наша любимая страна в результате этого окажется в таком ужасном состоянии, как сейчас!

Во время нашего короткого пребывания в Берлине одна частная проблема заставила нас немало поволноваться. Мой племянник, единственный сын усопшего брата, в то время усердно готовился к сдаче военных экзаменов в Киеве. Он получил образование в Америке и приехал в Россию, чтобы изучить русский язык. После смерти моего брата мы его приняли как сына. Сдавая свои экзамены в Киеве, он попросил нашего разрешения съездить на могилу своей матери в Германию, где она скончалась после долгой болезни. Мой муж сразу же дал согласие, а я попросила племянника захватить с собой из Киева кое-какую понадобившуюся мне одежду. Он сообщил телеграммой, что едет, но телеграмма была такой неясной, что из нее было непонятно, когда он приезжает и каким поездом. В тот день, когда мы ожидали его приезда, я пошла в гостиную своего отеля на завтрак и там увидела ящик со своими вещами и поняла, что мой племянник приехал.

Я спросила официанта: «Откуда взялся этот ящик?» Тот ответил: «Какой-то господин принес его в шесть часов утра, но не стал вас беспокоить и ушел в парикмахерскую, он скоро должен вернуться».

Время шло, и, так как он не появлялся, я обратилась к мужу: «Интересно, где он может быть?» Муж сказал: «Он человек молодой и, возможно, пошел осматривать город и забыл о времени».

Но когда наступил вечер, а он все не возвращался, мы забеспокоились, и муж тотчас отправился в посольство, чтобы выяснить, в чем дело, а через посольство была проинформирована полиция. Но хотя мы усердно его разыскивали, он, казалось, сквозь землю провалился. Искать его было равносильно поискам иголки в стогу сена. Мы были очень встревожены, не представляя себе, что могло с ним случиться.

Спустя два месяца мы узнали, что он уехал в Америку, начитавшись литературы о молниеносном обогащении, всех этих романов, где описывались приключения в Клондайке и т. д., которые распалили его воображение до такой степени, что он решил, что должен проверить себя. Он продал все, что имел, ради этой ерунды и уехал за границу.

Он попытался заниматься фермерством, но, так как ничего в этом не смыслил, потерпел полный крах и через короткое время дошел до такой нужды, что был на грани голода. А так как климат там очень суровый, он чуть не замерз до смерти. Потом он нам рассказывал, что на Рождество, когда он почти отчаялся, когда неоткуда было ждать помощи, а он чувствовал себя изнуренным и несчастным, он вытащил из кармана маленькую фотографию, которую всегда носил с собой. Это было фото моей юной дочери, в то время десятилетней, к которой он был так привязан и которая его всегда так подбадривала.