Моя профессия ураган - [14]

Но какая-то совершенно бестактная и похабная часть моего "я" все же спросила — это все хорошо, но как же отсюда выбираться? И вдруг меня озарило. Это же выход! Почему я не поинтересовалась, куда он идет? Тупица!

Ураган бушевал.

Впрочем, другая часть моего "я" с таким самоопределением была решительно не согласна. И совсем не собиралась отказываться от праздника урагана, который так редко бывают в жизни. Но я быстро сломала ее сопротивление.

Вот он ведь выход! Какая я дура. Сколько там у этого замка может быть этажей!

Осталось совсем немного до свободы. А там ищи меня свищи! В дурмане я совсем забыла про милых дам, ушедших совещаться. Теперь уже сосредоточенно и быстро я подтянулась на руках к краю выломанной стенки, и внимательно глянула вниз.

И глухо ахнула.

Низа не было.

Точнее теоретически он был, конечно. Где-то там, внизу. Но его не было видно за той мокрой пеленой из мелкого режущего дождя и снега, вернее их противной смеси, которая появилась совсем недавно и уже талантливо и трудолюбиво забивала дыхание совершенно, проникая прямо в легкие. Глупая надежда исчезла, как дым вместе с упавшим в пропасть сердцем. Это был не замок. Это был монастырь. И я знала, где он. Ибо он был единственный в Дивеноре, который стоял на каменном пике высотой около двухсот семидесяти метров. И был маяком, устремленной в небо пикой возвышаясь над морем. Выхода не было, потому что подо мной была пропасть… Глубиной минимум в двести пятьдесят метров. Над которой нависала, выступая за скалу, жилая часть монастыря.

Ее специально вынесли над почти вертикальной скалой с этой стороны, чтобы создавалось ощущение, что она парит в воздухе. Чтобы люди могли молиться и любоваться бесконечностью — так часто думала я. Ибо вид отсюда открывался поистине безграничный…

Надежды не было никакой…

Это был остров.

Даже не будь тут никого, спуститься в ураган с обдуваемого пика значило стать птичкой, сиганувшей с несколько сотен метров и подхваченной ураганом.

Но если пик и возвышался над морем, то это не значит, что внизу было море.

Выступающая каким-то чудом из океана скала была окружена несколькими рядами каменных рифов, буруны которых надолго отбивали охоту продолжать знакомство с островом случайных мореходов. Провести лодку сквозь полосу прибоя, не разбившись и не будучи разорванным на бурлящих камнях (если вплавь), могли только специально обученный монахи, хранившие свой секрет, и то в полный штиль в ясный солнечный день в момент прилива и только в определенные часы определенных дней. Здесь погибли тысячи беглецов… Пересечь пояс каменных бурунов даже теоретически было невозможно. Даже вплавь. Во всяком случае, о таком никогда не говорили, а желающих было много. Дело в том, что из уединения, напрочь отрезанного от грешного мира, монастырь за века превратился в религиозную тюрьму, куда отправляли неугодных под видом пострига. Узкая одиночная келья с видом на окно, которую невозможно было покидать — вот и все, что оставалось узнику. Здесь были два монастыря по разным краям пика — сейчас оба женские. Где коротали дни в упоительной молитве бывшие жены, неугодные сестры-наследницы состояний, а иногда даже и потенциальные королевы. Вместе, конечно, с искренно верующими. Своими сочувствующими. Иначе они тут сошли бы с ума.

Обслуживали монастырь несколько грозного вида аскетов-воинов. Которые и перевозили на остров-скалу вновь прибывших и припасы с небольшого голого островка в метрах трехсот от самой скалы. Который затоплялся приливом. Этот островок был притчей во языцах для несчастных. Каменный, он был абсолютно гол и отлично просматривался с башни. Именно на нем высаживали незадачливых искателей Бога и выкладывали привезенные припасы. Сами монахи ни с кем не контактировали. Ибо забирали людей, только когда корабли уплывали. А было это раз в год.

Уплыть на корабле тайно было совершенно невозможно.

Привезенных людей монахи доставляли во внутренний грот, где их потом забирали монахини. Так аскеты не контактировали и с монахинями. Из грота пещерный ход вел прямо на южную, более пологую сторону скалы. Откуда, прямо по стене и подымали на веревках вновь прибывших и продукты. То есть постоянного хода не было. Попавший сюда навек оказывался отрезанным от мира. И мог выйти отсюда только одним путем — ногами вперед. И с песней. Монахинь. Они всегда пели покойнику отходную.

Частые грозы и хитроумно выдолбленные в скалах резервуары с водой обеспечивали монашенок питьем в достаточном количестве. Мало того, несколько террас на вершине позволяли даже выращивать овощи и злаки. Тем более, что по закону, монахи и ели мало — кусочек хлеба там, фрукт какой-нибудь и вода. Не к чему думать о мирском. Надо о душе заботиться. А если продуктов не хватало, то старшая настоятельница объявляла долгий пост. До следующего года.

Впрочем, аскеты периодически передавали дамам выловленную рыбу, которую ели в сушеном и соленом виде…

Такой была жизнь. Море, море вокруг, зато хорошая, одна из самых лучших и самых древних религиозных библиотек. Но даже если захочешь выпрыгнуть в море, то все равно попадешь на камни… Рыбкой… Только одна сторона скалы волнорезом выходила в море, но над ней как раз и не было никаких зданий. Вот таким был этот веселый монастырь.