Моя прелестная роза - [25]

То, что он назвал ее именем героини, облегчило ее положение. Да, она царица амазонок, гордо шествующая к своему возлюбленному. Она взяла его руку, присела.

— Дражайший герцог!

Он поднял ее, и, когда нагнулся, чтобы поцеловать, она заметила в его глазах какой-то полугрустный-полунасмешливый блеск. Прикосновение его губ было легким, но от него по всему ее телу разлился жаркий огонь. Да, между ними явно существует какая-то неуловимая связь, которая при более благоприятных обстоятельствах могла бы превратиться в глубокое взаимное чувство. Но рассчитывать на это не приходится.

Он поцеловал ее. Глядя ему в глаза, она пробормотала:

— Спасибо, Стивен.

— Это я должен сказать спасибо, Розалинда, — мягко откликнулся он.

Актеры опять захлопали, и Томас подлил еще шампанского в бокал Стивена. Розалинда отошла, испытывая чувство странного удовлетворения. Она уже не сожалела, что предложила совершить этот обряд. Лучше уж поцелуй на людях, чем никакого поцелуя.

Стивен ощущал боли в животе, поэтому не стал ничего есть и поспешил к себе в комнату, чтобы принять пилюлю. Ему показалось, что шампанское хорошо действует на его пищеварение, поэтому он понемножку пил его весь вечер. Разговоры, которые он туг слышал, никак не походили на светские лондонские беседы. Бен Брейди, к примеру, объяснял, как устраивать взрывы на сцене так, чтобы не спалить театр. Его жена, Нэн, хриплым голосом рассказывала занимательные истории о том, как добродетельные девушки укрощают прожженных повес, хотя сама она утратила девственность еще до того, как Георг Третий лишился американских колонии. Во всей труппе не было ни одного зануды, кроме Эдмунда Честерфилда.

Стивен сел на дубовую кушетку вместе с Томасом и Марией, они развлекали его забавнейшими байками из своей долгой театральной жизни. Он завидовал соединявшему их чувству неразрывной близости, завидовал тому, как естественно сплетаются их руки.

При виде этой любящей пары Стивен испытывал чувство глубокого одиночества. Усилием воли он подавил его.

Жизнь его была отнюдь не такой уж несчастной, у него просто нет права жалеть себя. Посмотрев на свои карманные часы, Томас сказал Брайану:

— Уже полночь, тебе давно пора быть в постели, сынок.

Подавив зевок, мальчик с робкой улыбкой ответил:

— Я еще не перевел урок по-латыни.

— Сделаешь это утром, — сказала Мария. — Постарайся уложиться к полудню. И не забудь про арифметику.

Поцеловав мать, Брайан ушел. — Он изучает латынь? — удивился Стивен.

Томас кивнул:

— Свой греческий я сильно подзабыл, но латынь еще помню. Брайан уже давно читает Цезаря.

— Он получает совсем неплохое образование, — вскинув брови, сказал Стивен.

Польщенный Томас, весело поблескивая глазами, объяснял:

— В Дублине я ходил в колледж святой Троицы. О, я был очень многообещающим юношей. Родители мечтали видеть меня священником или, может быть, адвокатом. — Он покачал головой с притворным сожалением. — Но затем я увидел, как эта красоточка играет Джульетту и не раздумывая положил свое сердце к ее ногам. Естественно, я так и не оправдал надежд своих родителей.

— Не верьте ему, Стивен, — с насмешливостью леди заметила Мария. — Томас и в самом деле прирожденный дворянин, но он вполне мог бы кончить свои дни на виселице. — Она ласково улыбнулась мужу. — Сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы он не попал в какую-нибудь беду. Он ужасно хотел стать актером, поэтому всячески заверял меня на своем ирландском языке в вечной любви. В своем простодушии я даже не подозревала, что ему нужна жена из потомственной театральной семьи, чтобы научить актерскому искусству.

— Она у меня женщина суровая, — печально произнес Томас. — И держит меня под каблуком. Честное слово. — Прежде чем он успел договорить, Мария самым неприличным образом положила руку ему на бедро. Усмехнувшись, он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе.

Подплыла Джессика.

— Не обращайте внимания на родителей, Стивен, — сказала она весело. — Они не умеют вести себя прилично. Я просто краснею, когда гляжу на них.

Этот обмен ролями между поколениями рассмешил Стивена. Как жаль, что у его родителей не было и девятой доли той привязанности, которая соединяла всех Фицджералдов.

Он вдруг почувствовал сильную изжогу. Имея уже некоторый опыт, он сомневался в том, что она является предвестием приступа боли, но не хотел рисковать.

Допив бокал, он отставил его в сторону.

— День был довольно утомительный. Я иду спать. Он встал и, покачнувшись, едва не упал. Проклятие. Объяснить это выпитым шампанским невозможно: всего-то несколько бокалов. Он приложил руку к сильно разболевшейся голове. Только бы не шлепнуться прямо здесь. В один миг Розалинда оказалась около него.

— Господи, мы совсем забыли, что вчера нас ударило бревном по голове. — Она обхватила рукой его талию. — Я провожу вас. Мне тоже пора спать.

Стивен почти не помнил о своем ушибе, который оказался таким подходящим поводом для ухода. Он попрощался со всеми присутствующими и, поддерживаемый Розалиндой, оставил комнату.

Очутившись в прохладном коридоре, он сразу же испытал чувство облегчения, тем не менее не отказался от помощи Розалинды. Так приятно было чувствовать рядом с собой эту высокую девушку, ее тело. Возле Луизы он всегда ощущал себя настоящим великаном.