Моя няня - [6]

надоевшее платье. Особенно о гадкие оборки. Кто и зачем придумал их? Хоть мама и говорила

перед прогулкой, что так красивее, Виолетта ее совершенно не понимала, считая, что взрослые

совсем ничего не знают о красоте. Вот мама красивая, но оборок у неё нет. И папа тоже. Так зачем

же они?

Руки ей тогда вытерли чистым платком, который пах мамины духами, и сказали, что принцессы

должны быть чистыми. Виолетта в жизни не видела ни одной принцессы, поэтому ничего

возразить не могла, но уже стала считать всех принцесс занудами. Тем же платком ей пытались

вытереть губы и щёки, но Виолетту это совершенно не интересовало. Она увидела карусель,

раскрашенную в голубой, жёлтый и зелёный цвета. На смешных пони сидят дети и ездят по кругу.

Пони, разумеется, не живые, а карусельные. Совсем не страшные и маленькие. Живую лошадку

Виолетта видела той осенью. Хорошая лошадка была, ласковая. С тёмными печальными глазами,

мягкой густой гривой и бархатным на ощупь бочком. Но покататься на ней так и не получилось.

Когда Виолетту попытались посадить на лошадку, девочка начала кричать и плакать. Тогда почему-

то не получилось объяснить, что лошадку жалко, она живая и не должна возить тяжести.

Возможно, расскажи Виолетта о своих соображениях, её сумели бы успокоить, но, увы, никому это

не пришло в голову. И даже когда детство осталось в далёком прошлом, будучи взрослой

женщиной, Виолетта всё равно не могла заставить себя сесть на лошадь или прокатиться в

повозке, запряжённой симпатичными пони. Порой детские убеждения так же сильны, как и

детские страхи.

В какой-то момент мать начала часто озираться, теребить в руках сумочку и крепко хватать дочь за

руку, держа так, будто должно произойти что-то страшное, от которого предется убегать

Отец недовольно посмотрел на неё. И в то же время взгляд у него немного растерянный, он всё

время смотрел в сторону, будто не желая видеть своих жену и дочь.

– Серёжа, людей становится слишком много, – с нажимом произнесла мать. – Погуляли и хватит,

пора возвращаться.

Отец тяжело вздохнул, уходить ему явно не хотелось:

– Варь, ну чего ты? Даже до вечера ещё далеко. И день такой хороший.

Мать сжала руку дочери ещё сильнее, и Виолетта ойкнула от неожиданности:

– Мам, больно!

– Отпусти её, – тихо сказал отец. – Прогони свою паранойю хоть сейчас.

Мать зло сощурила глаза и сказала так, что по спине у девочки побежали мурашки:

– Паранойю? Ты хочешь повторения, да? Повторения? Одного раза уже было мало тебе?

Отец бросил взгляд на Виолетту:

– Не сейчас, – коротко сказал он, а потом наклонился и взял дочь на руки. – Смотри, – это уже

матери, – так будет всё в порядке. Давай, ещё пройдёмся чуть-чуть. И пойдём домой, честно.

Мать рассерженно фыркнула, но поймав непонимающий взгляд Виолетты, будто смирилась и

молча пошла за отцом. Виолетта же рассматривала людей вокруг, стараясь не думать о странном

разговоре родителей.

Чуть вдалеке, возле раскидистых деревьев, в тени маленькой аллеи, опять стояла высокая

женщина. Совсем худая, можно даже сказать – вытянутая, напоминающая злодейку из книжки,

которую вчера на ночь читала мама.

Женщина вдруг резко повернула голову, отчего у Виолетты ёкнуло внутри. Лицо разглядеть нельзя

– сплошное размытое пятно, и только глаза сверкали. Большие, чёрные, прожигающие насквозь.

От них стало жарко и холодно одновременно. А ещё вдоль позвоночника пополз влажной змейкой

страх, от которого онемели губы и нельзя было произнести ни слова. Женщина подняла руку и

указательным пальцем поманила Виолетту к себе.

– Ты мне ухо оторвёшь, – неожиданно послышалось бурчание отца.

Виолетта виновато убрала руку, понимая, что вцепилась в него изо всех сил.

– Но там…

– Опусти её, – устало сказала мать. – Большая уже, сама должна ходить. За руку со мной пойдёт.

Отец хмыкнул:

– Да перестань ты бояться каждой тени!

– Ты мне так уже говорил! – в голосе матери появились опасные дрожащие нотки. – С самого

начала!

Виолетта увидела прилавок с мороженым и потянула мать за юбку:

– Мам, купи мороженое, а?

Начавший уже набирать обороты скандал резко затих. Чтобы купить мороженое, пришлось встать

в очередь. Мать потянула Виолетту за собой. Людей много, среди очереди мальчишки-подростки

затеяли возню, и тут же со всех сторон посыпались возмущения и ругань. Виолетта отошла на шаг

от матери, чтобы посмотреть, что же там такое происходит и что так громко все это обсуждают.

– Интересно, да?

От хриплого ледяного голоса сердце ушло куда-то вниз. Виолетта подняла голову. Свет

прожектора ослепил, не давая разглядеть склонившуюся женщину. Крик «мама» застыл где-то в

горле.

– Ну что, маленькая, узнаёшь меня? – голос незнакомки звучал почти ласково, однако Виолетте

захотелось бежать от него как можно дальше. Она сделала маленький шажок назад.

Женщина протянула руку и коснулась плеча Виолетты. Той показалось, что через тонкую ткань

платья она чувствовала, как к коже приложили кубик льда.

– Пойдём со мной, – мягко, но настойчиво произнесла женщина.

– Виолетта! – резкий крик отца.

Незнакомка резко дёрнулась, съёжилась, мигом уменьшившись. Зыркнула на Виолетту и

моментально скрылась в толпе.

Отец подошел к девочке и отвел в сторону: