Моя незнакомка - [9]

— Кончили читать книгу? — спросил я, чтобы сказать что-то.

Девушка кивнула в сторону зонта у себя за спиной:

— Могу дать её вам, если хотите. Я уже прочла.

— Благодарю покорно. У меня нет ни малейшего желания заниматься сейчас вашим Милым другом?

— Почему моим?

— Потому что такими вы представляете себе мужчин. А я предпочитаю обыкновенных людей.

— А каков обыкновенный человек, по-вашему?

— Каков? — я пожал плечами, затрудняясь с ответом. — Такой… как я, например.

— А вы какой?

«Сейчас я не стану объяснять тебе, какой я. Не обязан».

— Скажите же! Какой же он ваш обыкновенный человек?

В её словах не было ни настойчивости, ни особенного любопытства. Она просто посмеивалась.

— Я не могу привести вам точное определение. Знаю только, что, когда обыкновенный человек обращает внимание на женщину, он делает это оттого, что полюбил её, а всё остальное для него не имеет никакого значения. Речь идёт о настоящих отношениях, разумеется, а не о мелком флирте.

— Ах, да: великая любовь, — заметила она и многозначительно покачала головой. — Значит, для вас обыкновенный человек не герой Мопассана, а герой кинороманов. В них всегда рассказывается о великой любви. Не могу понять, почему вы тогда презираете их.

— Оставьте вы кинороманы! Это глупости. Слова там действительно о любви, но, в сущности, всё вертится вокруг денег. Кавалер не только ужасно влюблён, но и красив, и не только красив, но и богат. Или если он случайно не богат, то у женщины богатства хватит на двоих.

— В таком случае давайте выкупаемся, если вы не имеете ничего против.

Мои рассуждения явно не занимали её.

Девушка встала. Я украдкой смотрел на это стройное красивое тело, совершенное, как античный мрамор. Оно было недоступным в своём совершенстве, и вся она казалась мне недоступной, её нецелованные губы вряд ли кто-нибудь мог поцеловать, а спокойствие ясных глаз не могла замутить похоть.

— Ну как, вы идёте? Для вас солнце не очень-то полезно.

Кожа у меня действительно сгорела, и я смущённо подумал, что с такой кожей, покрытой красными пятнами, я вряд ли могу быть приличным кавалером для неё.

Мы плавали довольно долго и вылезли на берег возле моего зонта. Старик лежал на своём месте. Когда мы проходили мимо него, он приподнялся и с подчёркнутой учтивостью поклонился женщине. Она сделала вид, что не заметила его.

— Давайте сядем в тени, — предложил я и показал на зонт.

— Сколько сейчас времени?

Я ответил.

— Поздно. На сегодня хватит.

— В таком случае мы могли бы вместе пообедать.

Она посмотрела на меня, словно удивляясь такому бессмысленному упорству. Это снова разозлило меня:

— Если вам не неприятно, разумеется…

Старик сидел к нам вполоборота, и по всему было видно, что прислушивался к разговору. Девушка бросила взгляд в его сторону, потом снова посмотрела на меня и кивнула головой:

— Хорошо. Ждите меня у выхода.

Она уже сделала несколько шагов, когда Старик, смешно подпрыгивая, подбежал к ней. Я не мог расслышать, что он сказал незнакомке, но видел его смущённое, умоляющее лицо и руку, приложенную к груди и словно говорящую: «Вы допускаете, что я…» Женщина только досадливо вскинула голову и прошла мимо. Я принялся собирать свои вещи.

Мне пришлось ждать довольно долго, но это меня не раздражало. И вот она появилась — спокойная, свежая, аккуратно причёсанная.

— В «Эксцельсиор», да?

— Почему обязательно в «Эксцельсиор»? Пойдёмте туда, где мы с вами были.

— В бистро?

— А почему бы и нет? Сложные меню меня совсем не прельщают.

Видимо, она понимала, что я не богат. Женщины всегда понимают такие вещи.

— Послушайте, — несколько грубовато заявил я, — если вы считаете, что обед в «Эксцельсиоре» или где бы то ни было разорит меня…

— Я ничего не считаю. Просто лично я предпочитаю бутерброд и кружку пива. Вы знаете, что значит следить за своей фигурой, не правда ли?

— Несколько дней вы не очень-то заботились о своей фигуре.

— Именно поэтому сейчас я решила вдвое больше заботиться о ней.

Через несколько минут мы уже сидели в тени оранжевого навеса и ели бутерброды, пока официант дремал в дверях, засунув руки в карманы и зажав под мышкой салфетку. Мы уже кончали обедать, когда мимо террасы медленно прошёл Старик. Он посмотрел на нас, вернее, только на мою спутницу, учтиво поклонился и не спеша проследовал дальше.

— Послушайте, если этот старик раздражает вас, скажите мне. Я надаю ему по физиономии.

Она рассмеялась. Рассмеялась впервые, звонко, легко, как девчонка. Глядя на неё, замкнутую, строгую, невозможно было предположить, что она может так смеяться.

— Не вижу причин для того, чтобы покушаться на чью-либо физиономию.

— Но он преподнёс вам нечто вроде предложения, не правда ли?

— Нечто в этом роде, — уклончиво ответила она.

«Этот женатый старый дурак!» — хотелось сказать мне, но это походило на донос, и я заметил только:

— Он похож на богача.

— Наверняка богат.

— Вот одна из тех черт, которые раздражают меня в таких типах: они считают, что всё покупается за деньги…

Не знаю, что ещё я хотел сказать, когда вспомнил, что и моя незнакомка принадлежит к миру богачей. Пока мы жевали бутерброды, я совершенно забыл об этом.

— С деньгами и в самом деле многого можно добиться, — сухо возразила она. — И если вас это раздражает, то только оттого, что вы сами не имеете денег.