Моя мишень - [16]

***

Глаза у Марченко уставшие, замечаю это, когда мы занимаем места напротив друг друга за дальним столиком. Первым делом он заказывает кофе, а потом уже бутылку виски, я листаю меню в поисках салатов и закусок. Жизни той женщины ничего не угрожает, ей провели операцию, пообещали щедрую компенсацию морального ущерба. Кроме того, Лехе скорее всего придется навестить пострадавшую, такие сюжеты пресса любит.

— Ты спас ей жизнь и должен за это извиниться. Нечестно, — говорю после того, как мы сделали заказ. Он пожимает плечами, делая большой глоток обжигающего черного напитка. Я изучаю пенку в его чашке, коротко подстриженные ногти на жестких пальцах, между которыми он машинально катает пакетик с сахаром. Если я подниму глаза выше, мы снова будем смотреть друг на друга. — Что теперь тебя ждет?

— Вчера уже протащили через комиссию и двух психологов. Что дальше — пока не знаю, но от работы не отстранили. Завтра отдыхаю, послезавтра на смену, как обычно.

— Тогда выпьем за вменяемость? — поднимаю стакан, он салютует мне, после чего чокаемся.

Мы много раз весело и звонко чокаемся, но пьем почему-то мало, больше притворяемся разгоряченными. Играем роли беззаботных людей, разбавляем затянувшиеся паузы глупыми улыбками и смешками. Он все время осушает стакан до дня, но я заметила, что наливает на донышке. Тем не менее эйфория подхватывает меня уже после второго глоточка и не отпускает до самой темноты, когда мы вдруг идем в кино, а затем, уже ближе к полуночи, заваливаемся в такси на заднее сиденье.

— Господи, это был фильм по комиксам! Почему ты плачешь? Это как-то связано с низким болевым пороком? — жестоко подкалывает он меня.

— Эй! Не смешно! Между прочим, если бы ты не сидел в телефоне половину сеанса, то не задавал бы сейчас глупые вопросы!

— Мне просто было скучно.

— Или мы меняем тему, или ругаемся, — грожу ему пальцем и хмурюсь, на что он притягивает меня к себе и бормочет что-то вроде: «Напилась, веди себя прилично», — но при этом улыбается.

На самом деле я весь вечер смеюсь, разрумянилась, Леха приобнимает меня одной рукой. Я устраиваюсь у него на плече и закрываю глаза, он утыкается мне в макушку. Мы оба сонные, вымотавшиеся, но в целом — вечер могу оценить на пять с плюсом.

— Ты приятно пахнешь, — говорит он мне шепотом. В салоне громко играет радио, Леха трется носом о мой висок. Он намного ближе, чем следует, я тоже чувствую запах его кожи, смешанный с ароматом туалетной воды. Мне тоже приятно, но я решаю оставить это при себе. Он ведет рукой по моему плечу медленно и одновременно невыносимо сексуально. Пульс учащается, хорошо, что в темноте не видно моих постыдно горящих щек и лихорадочно блестящих глаз. Эмоции интенсивные, разрушительные и одновременно… такие настоящие. Никогда я не испытывала ничего подобного. Это слишком. Мне кажется, я медленно умираю.

Между нами ничего не может быть. У него — невеста, у меня — чувство собственного достоинства.

Он не пьяный, но навеселе. Я зажмуриваюсь, когда чувствую на себе его горячее дыхание. Он не догадывается, как на меня действуют эти игры по краю терпения, травит каждым движением, словом. Никогда я не слышала: «я тебя люблю» — от мужчины. «Ты приятно пахнешь» — тоже отправляется в копилочку. Но он не должен об этом узнать, по крайней мере, не сегодня. Слишком унизительно.

— Знаешь, как было бы идеально закончить вечер? — у самого моего уха звучит его тихий, низкий голос. Мне кажется, я сейчас ударю его изо всех сил. Нервно прикусываю внутреннюю сторону щеки.

Вот так просто у людей: сходили на свидание, почувствовали химию, переспали. Перед этим купили надежные презервативы, обсудили допустимое в постели, наговорили друг другу приятных слов для храбрости. Обыкновенно и достойно. У других. Не у меня.

— Сейчас мы тебя привезем к Нике, и закончите, — парирую без особого энтузиазма. Жалею, что произнесла эти слова вслух. Воображение щедро подкинуло картинки, которые представлять совсем не стоило.

— Ты бы хотела оказаться на ее месте? — видимо, мой снайпер выпил больше, чем следует. Делаю глубокий вдох перед тем, как ответить:

— Нет, конечно. Бедняжка сидит у окна и ждет. Не мое.

Он смеется, а потом мы оба смеемся, но недолго, потому что, по сути, не над чем.

— Да, я гадко с ней поступаю.

— Почему? Тебе нравится обижать людей, которые тебя любят? Это такой способ психологической самозащиты?

— Я такой, какой есть. Бывают и похуже.

— Ой, Леш, что за чушь? Любой человек может измениться, если захочет. Тем более. в лучшую сторону. Ты ее осознанно держишь на расстоянии. Чего ты боишься?

— Ничего.

— Все чего-то боятся. Я бы хотела встретить человека, с которым будет не так страшно.

— Не так страшно «что»?

— Всё, — вкладывая в это понятие действительно всё. В том числе, конечно, секс, но не только. Мне никогда не хотелось перепихнуться с кем-то по-быстрому. Сбросить напряжение. Для здоровья. Нет, все не то.

Возможно, какая-то часть моего внутреннего «я» застряла в наивном подростковом возрасте. Но искренние слова «ты мне нравишься» — разве живут где-то за гранью современных отношений? И лепестки по кровати при первом разе… дело ведь не в цветах вовсе, а в том, что кто-то заморочился. Постарался сделать приятное любимому человеку.