Моя малая родина - [25]

В мероприятиях по коллективизации на 1929 год предусматривалась организация ещё 20–25 новых колхозов, более крупных с объединением в них до 400–450 крестьянских дворов. Планировалось при создании колхозов все организационные вопросы закончить к началу полевых работ. Особое внимание уделить подбору состава правленческого аппарата, выбирая в него таких членов, которые в состоянии поддерживать дисциплину в коллективе своим авторитетом. Были опубликованы рекомендации о порядке и условиях формирования колхозов. В них предлагалось при выборе формы колхоза, лучше начать с ТОЗа, коллектив формировать из надежных в совместной работе членов внутренне спаянных между собой, из бедняцко-середняцкой среды. Однако, несмотря на проводившуюся в уезде коллективизацию, были случаи возврата и к достолыпинскому положению. Так крестьяне с. Иудино с отрубной системы землепользования, на которой они были с 1916 года, перешли в 1929 году к общинной. «Отказ от отрубов главным образом вызван тем, что нет возможности уравнять землепользование».

В начале 1929 г. товарищества: Каменское «Красный почин», 1-ое Озерецкое «Смычка», Васильевское «Красный маяк» перешли на устав сельскохозяйственной артели, то есть обобществили и продуктивный скот. Как вспоминала Наталья Ивановна Сидорина (Балясникова), при создании колхоза «Красный почин» всех коров, овец согнали в одно стадо, объединили и лошадей. Завтракали и обедали коллективисты вместе по звонку. Загорская газета «Вперед» в 1930 году писала о колхозе «Красный почин»: «Колхозники живут между собой дружно, крепким, спаянным коллективом, но с единоличниками отношения не налаживаются. Правлению, в особенности председателю, приходится тащить колхоз на буксире собственной инициативы». Как вспоминала Татьяна Васильевна, невестка председателя И.С. Балясникова, он был высокого роста, крутого нрава, «сущий деспот». Но за честность его уважали односельчане, был авторитетным, на него ориентировались соседние руководители при проведении сельскохозяйственных работ. Колхоз по тем временам был богатый, получал высокие урожаи, далеко превосходящие урожаи единоличников. Занимался молочным скотоводством, свиноводством, производил зерно и овощи. Для полива овощей и других хозяйственных нужд были вырыты большие пруды, так как село расположено на высоте примерно 280 м над уровнем моря. Колхоз имел свою технику: 1–2 трактора, прицепной зерноуборочный комбайн, тракторные косилки, электростанцию и мельницу на реке Веле. Был собственный молочный заводик, куда свозили для переработки молоко из ближайших деревень. Колхоз получал доход и от перевозки товаров с фабрики № 1 (быв. Александрова) у деревни Сырнево в Загорск и обратно. Во время войны поступили новенькие американские студобеккеры. Они прекрасно ходили по бездорожью и хорошо преодолевали тамошние глубокие овраги.

Председатель колхоза И.Ст. Балясников скончался весной 1946 года. Будучи при смерти, он попросил собрать односельчан и дал им наказ: «Держитесь вместе, делайте, как мы делали, не нарушайте севооборот». После него, беспартийного, в председатели пришли выдвиженцы райкома партии. Колхоз объединили с другими мелкими, которые раньше входили в Каменской сельсовет. Новый колхоз назвали «Смычка», отражавшее декларированную политику взаимопомощи города и деревни. На деле помощь была односторонней, деревня всё отдала городу. В голодном 1935 году 10 мужиков села арестовали за то, что они смели мельничную пыль и поделили между собой, чтобы ею накормить свои голодные семьи. На два года их отправили на рытье канала Москва-Волга.

В годы Великой Отечественной войны много мужиков села погибло. В работе, особенно летом, матерям помогала молодежь. Годы конца 40-х начала 50-х в памяти внука председателя колхоза И.Ст. Балясникова сохранились в ассоциации с сенокосом. Траву косили на поле, по диагонали которого стояли опоры высоковольтной линии, которую возвели в начале 1950-х годов. И когда их ставили, как у нас водится, повсюду разбросали металлические обрезки. Чтобы о них не поломать у тракторной косилки пальцы режущего аппарата, его нужно было вовремя поднять. У мальчишки 12-ти лет, помогавшему брату-трактористу, сил для этого не хватало. Приходилось приподниматься с сиденья и наваливаться всем телом на подъёмный рычаг. Просмотришь или не успеешь поднять, несколько пальцев на косилке как не бывало. Брат начинал ругаться, приходилось останавливаться, ставить новые пальцы, на что уходило много времени. Объезжать опоры подальше было нельзя, оставались большие огрехи. И ещё, у тракторной косилки сиденье металлическое на пружинящей стойке. Хотя и подкладывал под себя телогрейку, но за день так натрясало копчик, что до сих пор помнится. Когда скошенная трава подсыхала, ворошить сено выходило всё село. Женщины брали с собой детей, еду. Толпа была большая, чисто одетая, пёстрая и весёлая. На отдых располагались на опушке леса, доставали еду, вкусней которой, казалось, ничего не было. Закончив работу, уставшие, разморенные солнцем, опьяненные ароматом свежего сена, притихшие, кажется, из последних сил колхозники шли домой… Наступали потёмки. Вечером, у амбаров, что были в центре села, вдруг заиграла гармошка – вечевой колокол молодёжи. Стук… стук, захлопали калитки у домов. От одного, другого пошли ребята и девчата женихового возраста. Запела одна, вторая ответила озорной частушкой. Гулянье началось, куда девалась дневная усталость. В кустах кто-то кого-то колошматит. Это разминаются наши ребята. Ждут пальчинских (Пальчино – соседняя деревня на р. Веле), с которыми была постоянная вражда из-за девчонок. А утром как ничего и не было, все на работу. С того времени сохранилась фотография радуги. Снимок сделан с крыльца дедовского дома. Фото чёрно-белое и не передает то первое впечатление и ощущение юности. Радуга была яркая, красивая, близкая, её дуга охватывала всё село с одного края до другого, казалось вот-вот рукой достанешь, а впереди будто бы вечность.