Моя любимая сестра - [7]

Шрифт
Интервал

Келли наблюдает за мной, сгорая от любопытства, чем это может обернуться. Впервые кто-то из представителей прессы спросил меня об этом.

– Если вы не знали, я не люблю ходить вокруг да около, – спокойно отвечаю я.

Эрин откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди, уверенно улыбаясь и радуясь, что я не оборвала ее.

– Я слышала, вы со Стефани сейчас не разговариваете.

– Это было на TMZ[1], верно? – обращаюсь я к Келли. – Значит, должно быть правдой.

Эрин невозмутимо передергивает плечами.

– TMZ первым разместил новости о смерти Майкла Джексона и ограблении Ким Кардашьян.

– Люблю TMZ, – улыбается мне Келли, наслаждаясь моим трудным положением. Келли известно все о нашей размолвке со Стефани. Но, в отличие от TMZ и от того, что я скажу Эрин, она знает правду, и я могу рассчитывать на то, что она оставит ее в секрете. Сестры равно хороши как в ненависти, так и в любви.

– Мы не общались полгода, – признаюсь я.

Эрин складывает губы, выражая разочарование.

– Мне нравилась ваша дружба. И, боже, – она закатывает глаза, – а ее новая книга? – Она зависает с приоткрытым ртом, будто у нее нет слов. – Вы знали все это о ней?

– Стефани очень скрытный человек.

– Это значит – нет?

– Хоть мы и не дружим, это не значит, что я предам ее доверие. Особенно когда дело касается рассказанной ею истории о домашнем насилии. Я бы никогда так с ней не поступила.

Эрин хмурится и согласно кивает.

– Понятно, что вы по-прежнему о ней заботитесь. Это значит, в следующем сезоне мы увидим примирение?

Я смотрю на старый кассовый аппарат в углу. На стойке все еще стоит тарелка со жвачкой Bazooka. Мне бы хотелось это оставить, если такое возможно. Это словно наказание за чертовщину в виде дождя из одежды спортивного стиля, который вот-вот прольется в этом ничего не подозревающем уголке ни в чем не повинной рыбацкой деревушки.

– Все зависит от нее. Это она обижена на меня. Может, по тем причинам, что вы назвали. Знаю, она сейчас переживает важный момент со своей книгой, но, возможно, я нравилась ей больше в роли аутсайдера.

Эрин ставит локоть на складной стол, подпирая подбородок рукой, и внимательно слушает меня.

– Или потому, что вы не передадите Рианне предварительную копию ее книги?

Ушам своим не верю. Даже TMZ не знал про Рианну.

– Признаюсь, – Эрин поднимает руку, словно собирается дать клятву, – я на неделе звонила Стефани.

Хорошо, что я сижу, потому что, уверена, мои колени подкосились бы.

Она звонила Стефани? Она знает?

– Это я предложила осветить наше начинание йоги, – с милой улыбкой вставляет Келли. И это чистая правда. Я не видела необходимости в присутствии сегодня здесь представителя прессы, но Келли хочет, чтобы в New York Magazine напечатали, что она руководит первой попыткой встать в позу «собаки мордой вниз».

Вдобавок к должности бухгалтера в SPOKE и какой-то жалкой доле инвестора (она щедро внесла оставленные мамой две тысячи), Келли придумала вложить в йогу, которая дешевле студии велотренажеров. Никакого дорогого оборудования, плюс больше места для занятий с более крупными учениками. Поп-ап студия – эксперимент. Если все срастется, я обещала Келли, что она будет управлять своей студией. Но управлять будет нечем, если она не начнет нанимать инструкторов. До Морин приходила Амаль, которая выдала что-то вроде позы скорпиона и говорила писклявым голосочком, как маленькая девочка. Как можно расслабиться под такой голос? А перед ней был Джастин – идеальный вариант, если бы не его требование о двадцатипроцентной надбавке, чтобы он ушел из Pure Yoga. Следующий!

Тяжким преступлением Кристен была скучная последовательность упражнений.

Я роюсь в стопке с резюме.

– Кристен. Я хочу ей перезвонить. Она была хороша. Мне понравилась.

Келли выравнивает стопку резюме, которую я только что раскидала.

– Не Морин?

Я надеваю толстовку. Рукава все еще влажные после рук Эрин.

– Этой сучке следовало оформить предзаказ на мою книгу.

– Боже, – ахает Келли, глядя на смеющуюся Эрин, – пожалуйста, скажите, что это не записывается, Тарин.

Тарин. Не Эрин. По позвоночнику словно пробегают бенгальские огни. Я что, все утро называла важного репортера не тем именем? Вспоминаю наш разговор и мысленно выдыхаю, осознав, что не напортачила. Обычно я хорошо запоминала имена, но в последнее время голова забита разными мыслями. Хвала Келли, которая занимается остальными деталями, чтобы я могла сосредоточиться на главном. Напоминаю себе, что поэтому она мне и нужна. Просто в последнее время я начала сомневаться в ее надобности.

* * *

Келли тянется к козырьку над пассажирским сиденьем и, открыв его, затаскивает на колени тяжеленную косметичку. Она притащила все с собой, как какая-то танцовщица передвижного театра.

– Я буду вести себя тихо, – говорит Лайла.

– Лайла, милая, это недопустимо, – отвечает Келли, так густо намазывая на губы розовый блеск, что он напоминает глазурь на клубничном пончике, который никто не захочет. Ее хорошей чистой коже не нужен жидкий тон, хотя она считает иначе, еще она уложила волосы донельзя аккуратной волной. Я не многое знаю о моде или дизайнерских пончиках – как и Келли, но она пытается и очень редко попадает в десятку, – но знаю, что ни одна женщина Нью-Йорка больше не укладывает столь методично волосы в стиле «растрепанных» фэшн-блогеров. Хотя бы оделась она прилично. На прошлой неделе она появилась в моей квартире с десятью отвратительными короткими платьями. Мне хотелось отправить ее на встречу с Джесси в таком виде, словно она праздновала развод в коктейль-баре Хобокена, но потом я вспомнила, что каждый август мама брала с собой за новой школьной одеждой только Келли. Объясняла она это тем, что многие младшие сестры донашивают одежду за старшими, так зачем платить за два набора одежды только потому, что я не могу взять себя в руки и сбросить вес? Как будто моя тощая личность находилась в бегах и я должна была гнаться за ней, как охотник за головами, размахивающий лассо над головой. Каждый раз в августе, оказавшись у кассы, Келли притворялась, что передумала насчет джинсов или фланелевой рубашки, и бежала обратно в примерочную, чтобы найти, чем бы это заменить. На самом же деле она брала вещь моего размера, чтобы у меня был хотя бы один новый наряд для начала учебного года. Однажды я спустилась вниз в серой толстовке


Еще от автора Джессика Кнолл
Счастливые девочки не умирают

От прошлого не спастись, но Тифани верит, что на какое-то время удастся от него сбежать. Она ведет колонку в известном журнале и планирует свадьбу с любимым мужчиной, когда на ее след выходят местные репортеры. Они жаждут сенсаций, а еще — откровений, которые могли бы пролить свет на страшную трагедию, унесшую жизни нескольких человек. Трагедию, которая разрушила десятки семей, а Тифани чуть не сделала убийцей.Нам предстоит окунуться в прошлое героини. Мы увидим все так, словно были с ней рядом: частная школа, долгожданная вечеринка, мальчик в лесу, безнаказанность и жестокость… И мгновение в столовой, разделившее ее жизнь на «до» и «после».


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Волки у дверей

Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.


Девочки-мотыльки

За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.


Похороны куклы

У тринадцатилетней Руби Флад есть страшный секрет: она видит заблудшие души мертвых людей. Мрачные и потерянные, они ходят по свету в поисках отмщения. Но девочка не боится их. Не страшится она и правды: ее родители ей неродные. Мысли о настоящих маме и папе не дают Руби покоя. Почему они бросили собственную дочь? Что с ней не так? Она должна отыскать их и узнать всю правду! Не взяв с собой ничего, кроме крошечного чемоданчика, она отправляется на поиски. Компанию ей составляет единственный друг – мальчик по имени Тень.


Я тебя выдумала

Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.