Моя любимая сестра - [10]

«И кстати, – добавила Стефани, – среднестатистическая американка носит восемнадцатый размер. Так что ты не толстая». – Было бы здорово, если бы все перестали думать, что мне хочется быть худой. «Вы показываете молодым девушкам, что не нужно быть худой, чтобы быть красивой», – именно так немало редакторов женских журналов, представляющих движение бодипозитив[2], начинали интервью со мной, от чего мой таз сводило в припадке злобы. «Нет, – исправляла я их, – я показываю молодым девушкам, что не нужно быть красивой, чтобы быть значимой». Если завтра я умру и меня запомнят за что-то одно, пусть за это: женщины могут много чего предложить миру, помимо своей красоты, будь она традиционная или нет. Мужчин воспитывают так, что они не беспокоятся насчет своей внешности. Их воспитывают, чтобы они беспокоились за свое наследие. Вот какой пример я пытаюсь подать молодым девушкам: будьте теми, чья жизнь имеет значение.

– Вы нашли место? – спрашивает нас Джесси.

– Ага, – отвечаю я.

– Ух ты! – Джесси поворачивается ко мне. – И где?

– Знаешь, где Puff n’ Putt? – надоедливо встревает Келли.

– Поле для мини-гольфа? – спрашивает Джесси.

Келли кивает.

– Мы прямо через дорогу. Тот хозяйственный магазин закрылся. Замечательное месторасположение.

– И нам практически не придется вкладываться, – я потираю пальцами, имея в виду деньги, – что хорошо, ведь мне придется питаться лапшой быстрого приготовления во время расширения.

Келли под столиком вонзает в мое бедро недавно наточенный ноготь. Я обхватываю ее палец и выкручиваю его, стараясь изо всех сил одной рукой причинить ей травму, как когда-то в нашем далеком детстве. Именно в 90-х мы с Келли должны были перерасти драки, вот только они с годами усилились, и теперь мы словно взрослые дети или люди, достойные места в программе «Мои странные пристрастия» на канале TLC. Самый долгий перерыв от наших еженедельных поединков произошел десять лет назад, когда Лайле было два года, да и то лишь потому, что мы поняли, что чертовски ее пугали. Она вбегала в комнату, как только слышала возню, рыдала и кричала: «Нет боли! Нет боли!»

Мы не сговариваясь прекратили драки. На некоторое время. Но однажды, пока Лайла спала, Келли открыла холодильник и обнаружила, что я выпила последнюю банку ее диетической колы. Она стащила меня с дивана за хвостик, и мы молча дрались друг с другом, пока не пришло время будить Лайлу. И с тех пор это превратилось в нашу рутину – тихое домашнее насилие. Мы понимаем, что это неправильно. Понимаем, что должны это прекратить.

Келли ударяется о стол, пытаясь вывернуть палец из моей крепкой хватки, и Джесси с любопытством смотрит нас. Мы выпрямляемся и одаряем ее нашими самыми лучшими улыбками «тебе показалось».

– Мы прекрасно справляемся сами, – говорит Келли, смущенно потирая пальцы. – Капитал большинства первоначальных предприятий вырос от двух до четырнадцати миллионов долларов. Мы практически утроили его.

– Я не удивлена, – отвечает Джесси. – У SPOKE просто изумительная концепция.

– Да, но у многих предприятий хорошая концепция, – продолжает Келли. – А чтобы преодолеть этот барьер в четырнадцать миллионов долларов, нужна экспоненциальная оценка компании, и, поскольку это частная компания, информация об оценке должна быть оглашена публично, это привлечет акционеров.

Джесси медленно моргает, словно ее хорошенько прокрутили на танцполе.

– Господи, – обращается она ко мне, – она как Джон Нэш с большими буферами.

Меня смехотворно пронзает зависть. Джесси известна тем, что отпускает молодым красивым девушкам развратные комментарии, но я предпочитаю, чтобы они доставались мне, вот так.

– У Келли мозг совсем не как у мамочек, – тихо произношу я. Сестра выпучивает глаза а-ля «заткнись!», потому что я снова подняла тему ее дочки. Я повторяю за ней. Келли хочет, чтобы все считали, мы набираем обороты, ведь наше финансирование широко освещается в прессе. Она думает, благодаря этому станет более подходящей кандидатурой, хотя я получила работу, будучи на мели. Продюсеры изначально не представляли себе Охотницу с финансовыми трудностями, но найти загадочного гомосексуального представителя миллениума оказалось довольно сложно, а Джесси не собиралась снимать шоу без хотя бы одного своего представителя.

Как только я оказалась в группе, продюсеры поняли, что я привнесла в нее столь необходимое своеобразие. Я греческий хор, вместе с которым зрители закатывают глаза, когда Лорен приводит в действие металлодетектор аэропорта, потому что забыла снять оба – внимание, оба – браслета коллекции Cartier Love.

Эрин или Тарин, или как там ее, была права, что расстановка сил в этом сезоне изменится, и я переживаю, как это проявится со стороны зрителей. Я всегда была обычным человеком, располагающим к себе любимчиком, и хочу четко заявить, что, пока я делаю карьеру, мой триумф исходит не от возможности позволить себе арендовать квартиру с посудомоечной машиной, а из возможности воздать должное женщинам, которые в этом нуждаются.

Джесси сексуально выгибает бровь. Она – вечная холостячка, отличная любовница, которая закатывает на этом самом утесе пицца-вечеринки с такими, как Шерил Сэндберг и Алек Болдуин.