— А я думал, он твой новый лучший друг, — усмехнулся Алекси.
— Он помогает мне с благотворительностью. Это всего лишь бизнес, Алекси.
— Ты правда думала, что нравишься ему? Ты правда думала, что он действует на благо Дома Коловски? Какая же ты дура!
— Как ты смеешь говорить со мной подобным образом? Я твоя мать!
— А Захар твой сын!
Кейт никогда не думала, что может испытывать сочувствие к этой холодной, жестокой женщине, которая могла бездействовать, когда избивали ее малыша, которая бросила двоих других детей, свою плоть и кровь, в приютах, из-за которой Алекси пришлось страдать от боли, отказываясь от обезболивающих, которая унижала ее при каждой удобной возможности. Но, глядя на то, как бледнеет ее искусно накрашенное лицо, руки начинают дрожать, а ноги подкашиваются, она не могла не пожалеть ее.
— Риминик. — Нина выдохнула это роковое имя так, словно каждый день повторяла его про себя.
— Помнишь слова Захара на благотворительном балу о его детстве? — Алекси был беспощаден. — Помнишь, как ему приходилось торговать своим телом, чтобы не умереть от голода? Помнишь, что твоему сыну приходилось красть, просить подаяние…
— Хватит! Остановись, Алекси! — Кейт взяла Алекси за руку, пытаясь успокоить его. — Она услышала достаточно.
— Она не может вынести моих слов, а Захар пережил все это!
— Прости меня! — закричала Нина, и по ее щекам потекли слезы. — Прости меня, Алекси!
— Не у меня ты должна просить прощения, а у моего брата. У своего сына.
— Пойдем, Алекси, — попросила Кейт, увлекая его за собой и оставляя Лавинию успокаивать Нину.
В этом поединке не могло быть победителей и проигравших, только долгий и мучительный процесс исцеления, который еще предстояло пережить семье Коловски.
Они вышли из золотых, вращающихся дверей главного офиса и остановились на ступеньках. Алекси полной грудью вдохнул свежий, наполненный солнечным светом воздух. Впереди их ждала целая жизнь, и Кейт знала, что все будет хорошо, потому что вместо того, чтобы в спешке пойти вперед, Алекси остановился и взял ее за руку.
— Ты уверена, что все еще хочешь быть Коловски? — уточнил он, заставив ее рассмеяться.
— Вполне, — заверила его Кейт, и они вместе посмотрели на красивую старинную церковь, стоящую на другой стороне дороги.
Если бы у них была возможность, они бы поженились прямо сейчас, но вместо этого они, держась за руки, вошли в церковь и договорились о дате.
Кейт была уверена, что это было самое прекрасное свадебное платье в мире. Шелк, мягкий, как лепестки роз, нежно облегал соблазнительные изгибы ее тела и струился до самого пола. Это платье было сшито лучшими дизайнерами Дома мод Коловски, но это было не то самое платье Коловски. Оно так и осталось под стеклянным колпаком, потому что Кейт, как и другие невесты Коловски, не захотела выходить замуж в нем.
— Я похожа на принцессу? — в сотый раз спросила Джорджи, подергав мать за пышный подол, чтобы привлечь к себе внимание.
— Конечно, — с трудом произнесла Кейт, у которой начинали стучать зубы при мысли, что сейчас несколько сотен собравшихся будут смотреть только на нее.
Платье Джорджи было очаровательным, тоже шелковое, на тон темнее, чем у матери. В ее волосы были вплетены цветы, а ее умные глазки сияли от счастья. Она, конечно, была во много раз умнее своих сверстников, но сегодня чувствовала себя просто маленькой девочкой, одетой как принцесса и предвкушающей, что сейчас ее увидят все ее друзья. А также все, кто ее дразнил!
Но платье Джорджи было особенным не только из-за его красоты. Алекси сделал своей дочери подарок — в корсет платья были вшиты драгоценности, о существовании которых малышка и не подозревала. Они должны были увидеть свет лишь в далеком будущем, если вдруг в них появится острая необходимость. Алекси сделал так, чтобы с его девочками всегда все было хорошо, не важно, что произойдет с Домом Коловски.
Хоть они и планировали очень скромную свадьбу в узком семейном кругу, но это не остановило вездесущих репортеров. Они толпились у окон церкви, свисали с деревьев, пытаясь выяснить ответ на волнующий всех вопрос — кто же такой на самом деле Захар Беленки? Их интерес подогревала новость о том, что Нина Коловски отдыхает в частной клинике и, возможно, не сможет присутствовать на церемонии.
Но она смогла.
Кейт стояла у входа в церковь и испытывала неожиданное чувство гордости за эту хрупкую, дрожащую женщину, которая стояла неподалеку, опираясь на руку Лавинии и изо всех сил стараясь улыбаться.
А еще Кейт гордилась сыновьями и дочерью Нины.
Левандером, который прилетел с семьей из Англии, чтобы присутствовать на их свадьбе. Когда она шла по проходу, она заметила, как Дмитрий проводил ее взглядом и улыбнулся. Это сделало Кейт еще более счастливой.
Йозефом, который должен был стать шафером Алекси.
Анникой, которая шла впереди Кейт по проходу, стараясь не расплакаться, глядя, как Захар о чем-то перешептывается с ее мужем, а потом шутливо тыкает нового брата локтем и смеется.
Как Захар смог? Как он мог стоять здесь, в одном помещении с семьей, которая предала его? И как он смог простить это страшное предательство?
