Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - [17]

Вокруг нас начала формироваться наша собственная аудитория. По понедельникам мы играли в отеле White Hart в Актоне. По четвергам, как правило, выступали в Oldfield, в воскресенье днем – в Douglas House в Бейсуотере. Последним мы также были обязаны Бетти Таунсенд. Douglas House был клубом американских офицеров, в который она попала благодаря отцу Питера, Клиффу. Мы полюбили это место по нескольким причинам. Начнем с того, что мы получали двадцать фунтов за два часа и от нас требовали, чтобы американская музыка лилась рекой: все, начиная от Джонни Кэша и The Coasters и заканчивая Роем Орбисоном. Если мы исполняли классику диксиленда настолько хорошо, что на глазах у тоскующих по дому военнослужащих наворачивались слезы, то нас обеспечивали бесплатной выпивкой в таком щедром количестве, что домой мы возвращались, петляя зигзагами. Помимо этого, там мы впервые взглянули на американскую мечту, попробовали американское пиво, американский виски, американскую пиццу.

Уже несколько лет мы жили без продуктовых карточек, Англия не славилась своей кулинарией, а супермаркетов практически не было. Мы росли, перебиваясь теми крохами пищи, которые наши родители умудрялись откладывать каждый день. Поэтому мы до сих пор были худыми, как жерди, с круглыми, как тарелки, глазами. Мы никогда раньше не видели пиццу. С такими же круглыми от удивления глазами мы начали ездить по Штатам в конце десятилетия. Контраст был невероятным: мы вылетели из страны овсянки и приземлились в стране стейков. Мы никогда не видели ничего подобного. Долгое время, возвращаясь с гастролей, я привозил стейки в своем чемодане. Сейчас я уже таким не занимаюсь.

Когда мы играли не для янки, наша выручка составляла десять фунтов стерлингов за концерт или двенадцать фунтов десять пенсов, если мы играли по приглашению Боба на одной из площадок южного побережья, что бывало часто. Именно во время одной из тех долгих поездок в Маргейт, Фолкстон или Дувр я разбил наш прекрасный новый фургон. Ладно, он бы не таким уж прекрасным и новым. Это был старый почтовый фургон «Остин» с раздвижными дверями, который Боб раздобыл для нас в обмен на дополнительные десять процентов. Важнее всего, чтобы машина была на ходу… так и было, пока я не впечатался в железнодорожный мост. Не могу точно вспомнить, почему я врезался в него. Среди сопутствующих факторов могло быть следующее: (1) у меня не было полных водительских прав, (2) я был молод и поэтому (3) я гнал слишком быстро. В багажнике мы везли полтонны оборудования.

Передняя часть фургона завернула за угол, но задняя часть продолжила движение. Раздался громкий звук удара, затем послышался гул недовольства моих согруппников, и как результат – мы на несколько дней лишились фургона.

Но у нас все еще была Бетти. Вы помните зиму 1962–1963? Нет? Ну, тогда я сейчас расскажу. Было снежно. Не так снежно, как поется в рождественских песнях, а по-сибирски снежно. В таких снегах, наверное, обитают йети. Но прямо посреди этого бурана мы добирались до концерта в Бродстейрсе. Несмотря на то, что у нас не было фургона, а за окном свирепствовала метель, мы не собирались отменять выступление. Я рассказываю вам это, потому что, когда люди говорят о The Who, часто можно услышать истории о нашем хулиганском поведении. По ходу этой книги вы узнаете о нем намного больше. Но за всем этим всегда стояла самоотверженность, преданность своему делу. Все помнят секс, наркотики и рок-н-ролл, а я помню ту ночь. Группа подростков (и Даг, который притворялся подростком, но на самом деле был женат и ему было за тридцать) и одна из их мам, побелевшие костяшки ее пальцев на руле, за окном бушует метель, мы прокладываем путь на концерт в Бродстейрс.

Каждые несколько миль мы останавливались и менялись местами. Двое спереди с Бетти и трое сзади верхом на нашем оборудовании, так что наши носы оказывались в трех дюймах от потолка. Нос Пита был к нему немного ближе. Я не знаю, как Бетти удалось довезти нас до места, потому что это было похоже на спуск по Креста Ран (известная швейцарская ледяная гоночная трасса для скелетона и тобоггана. – Прим. пер.). Снег с обеих сторон дороги в два раза превышал высоту фургона. Одна ошибка, и нам пришлось бы идти пешком.

Каким-то чудом ей удалось сделать это. Не знаю, сколько мам рискнули бы оказать поддержку своим детям в такой ситуации. О самом концерте у меня не осталось никаких воспоминаний. Давайте просто предположим, что в аудитории были сотни людей и нас ждал оглушительный успех. И давайте забудем, что однажды зимой в Бродстейрсе на нашем концерте было всего около пятидесяти человек в возрасте восьмидесяти лет и едва ли половину из присутствующих пустили бы танцевать на школьную дискотеку. Главное, что мы добрались туда, отыграли нашу программу и благополучно вернулись домой.

Для тех, кто беспокоится о сломанном фургоне, – с ним не возникло никаких проблем. Он получил огромную вмятину спереди, которую мы устранили с помощью фонарного столба напротив дома моей мамы, тяжелой цепи и энергичного старта в обратном направлении. С дверями я разобрался с помощью деревянной доски дюймовки, ножовки и листового металла. Оставшиеся вмятины Пит выкрасил в красный цвет кровоточащих ран. Фургон получился как новый, за исключением того, что остальные участники группы должны были пролезать внутрь через место водителя.