Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - [14]

Но ведь это не их вина. После того как отгремело празднование победы и люди перестали целовать друг друга в фонтанах, что у них осталось? Растущий долг, нехватка жилья, безработица. Мужчины вернулись с войны истощенными. Они стали чужаками в своих собственных домах. Многие из них дали слабину. В таком окружении и проходило наше детство. Я был не единственным, чей папа сидел в такси и проливал скупую слезу в каждый День памяти павших.

Будучи детьми, мы мирились с этим, но когда стали подростками, в нас проснулся юношеский гнев. Первыми ласточками были тедди-бои. Они были примерно на пять или шесть лет старше нас, их наряды, словно яркие фонари, выделялись на фоне серости нашей повседневной одежды. Они носили длинные модные пиджаки и разноцветные рубашки с отрезными воротниками. Некоторые из них пошли дальше: их куртки были ярких голубых и розовых цветов и украшены черными бархатными воротниками. Это было начало молодежной революции. Все могло кончиться, так и не начавшись, но как только общество признало коммерческую ценность подростков, все сразу же завертелось. На этом можно было заработать, поэтому все изменилось в мгновение ока. Оглянитесь вокруг. Поразительно, какая внушительная часть экономики сегодня ориентирована на молодежь. Все перевернулось с ног на голову. В шестидесятых мы и представить себе такого не могли, не было никакого плана. Нами управляло чувство, порожденное самоуверенностью и энергией молодости. Молодые люди – пуленепробиваемы. В них заключен неиссякаемый источник энергии, и в нашем случае она проявилась в музыке. Гнев, энергия, потребность быть услышанным – именно этим жили подростковые музыкальные группы, и именно это делало все движение в целом намного круче, чем каждая его часть по отдельности.

Я думаю, что к нам это относилось в большей степени, чем к любым другим группам, с которыми нам доводилось иметь дело. Пит всегда говорил, что наша группа состояла из трех гениев и «просто певца». Спасибо на добром слове, Пит. Что бы он там ни думал, наша группа была больше, чем просто наши персоны по отдельности. Мы были разными людьми и происходили из разных слоев. Пит был гораздо ближе к среднему классу, чем я думал. Джон проходил стажировку в налоговой службе. Кит был из рабочего класса, как и я, но, помимо этого, на него было проблематично навесить какой-либо ярлык. Многие из профессиональных групп с юга на заре шестидесятых были детьми среднего класса, восставшими против ценностей этого же среднего класса. Но мы были не такими. Мы отличались от всех этих групп, и друг от друга мы тоже отличались.

Глава 4. The Detours

Пит отзывался о нас, как о «людях, которые ни за что на свете не должны были играть в одной группе». Учитывая все наши разногласия, баталии и конфликты, это чудо, что нам удалось продержаться в течение первых десяти лет. Разумеется, бесчисленное множество раз мы были близки к тому, чтобы сдаться, но, в отличие от всех остальных, я не особо удивлялся тому, что мы выжили. Даже в самые мрачные дни я никогда не сдавался. Ни за что на свете. Группа была для меня всем. В этом наши с Питом мнения, видимо, различались. Мистер Таунсенд прошел прослушивание в группу в январе 1962 года. До той поры на гитарах были я и Редж, Джон играл на басу, Гарри – на барабанах, а фронтменом был Колин Доусон. Я только заканчивал второй год своей стажировки на заводе. Джон начинал свою пожизненную карьеру в службе внутренних доходов: брюки в тонкую полоску, галстук и зонтик городского франта. Пит продержался в Актоне достаточно долго, чтобы сдать свои экзамены «O-level» (экзамен по программе средней школы, который сдается по окончании пятого класса. – Прим. пер.), и теперь он учился на втором курсе технического колледжа Илинга, а также в школе искусств.

Некоторое время Джон твердил, что Редж был недостаточно хорош и что у него был на примете гитарист получше, и вот однажды он привел Пита ко мне домой на прослушивание. По словам Пита, у него сохранились два воспоминания о том вечере. Первое: «прекрасная белокурая девушка» в слезах выбегала из дома, предъявив мне ультиматум: «Либо я, либо гитара». Второе: пока он играл, под моей кроватью прятался один непоседливый негодяй. Итак, скорее всего, прекрасной блондинкой была Барбара. Мы и правда часто спорили из-за того, что я слишком много времени тратил на репетиции, и, возможно, Пит застал нас во время очередного скандала. Что касается злодея, я не помню, чтобы он прятался под кроватью. Скорее всего, он сидел на ней. Давайте назовем его Джек. Он был моим приятелем, который из-за чего-то повздорил с полицией, поэтому оставался у меня на случай, если копы заявятся к нему домой. Он был членом одной из крупных преступных семей этого района. Такие семьи были всегда. Все это напоминало фильм «Крестный отец», с той лишь разницей, что место действия перенесли в Актон. Этих ребят лучше было не подставлять, поэтому я укрывал Джека, пока жара не утихла. Приходилось заниматься подобными вещами, но за такое на вас никто не стучал. Однако я не участвовал ни в чем более серьезном. У меня была пара приятелей, которые занимались ограблением банков. Они пытались убедить меня в том, что это проще пареной репы. Таков был их план разбогатеть: ограбление банков и игра в бильярд. Им не всегда удавалось выйти сухими из воды, но многим из них везло, и они пользовались уважением на улицах. Наверное, ограбление банков было для них все равно что сцена для артиста – способ привлечь внимание и получить дозу адреналина. Но меня самого никогда не привлекала идея ввязаться в какую-нибудь сомнительную историю. Самое большее, на что я решился, – это предоставить убежище Джеку.