Моя Игра - [44]

Как и все, я больше всего люблю выход к воротам один на один с вратарем. Понятия не имею, сколько раз мне это удавалось за годы выступления в НХЛ, но одно я знаю: выйдя один на один, я никогда не применяю бросок щелчком. Щелчок-бросок не прицельный, так зачем же пользоваться им в отрыве? Тут опять идет война нервов. Как ни странно, большинство вратарей НХЛ в отличие от полевых игроков пишут целые книги о манере соперников бросать шайбу и, вероятно, прекрасно знают, как ты себя поведешь, выходя к их воротам. Поэтому повторю еще раз: не действуйте шаблонно. Я, например, всегда иду прямо на вратаря, а не приближаюсь к нему сбоку. Поступая так, я расширяю себе зону действий: могу свернуть влево, вправо или даже атаковать ворота в лоб. Я жду момента для броска. Дождавшись, бросаю по воротам. Если подходящий момент для броска не наступает, я пытаюсь создать его сам. По-моему, ситуация, подобная той, которая возникла, когда я забросил шайбу в ворота «Сент-Луис блюз» в 1970 году, является самой неприятной для вратарей. А получается вот что. Когда идешь прямо на вратаря, а затем сдвигаешься в сторону, вправо или влево, вратарь вынужден тоже сдвигаться в ту же сторону. При этом он в какой-то момент расставляет ноги, и в это время как раз можно забросить шайбу. Иной раз это получается, иной раз — нет. Но мне в такой ситуации чаще всего везло.

Во время контратаки главное, о чем надо думать, — это о выходе на позицию для броска и контроле над шайбой. То же самое происходит при игре в большинстве, только основное внимание обращается на контроль шайбы. В НХЛ чаще всего назначаются двухминутные штрафы. Иными словами, команда, оказавшаяся в большинстве, в течение двух минут имеет на одного игрока больше, если, конечно, ей не удастся забросить шайбу до истечения этих двух минут. К сожалению, многие полагают, что гол надо непременно забивать в течение первых же секунд штрафного времени. В результате затеваются рискованные маневры, даются отвратительные пасы, совершаются немыслимые броски. К чему такая спешка? Что зазорного в том, что для взятия ворот команде потребовалась минута и пятьдесят девять секунд? В большинстве случаев время не играет решающей роли. Задача заключается в том, чтобы контролировать шайбу в зоне защиты соперника ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы дать пас открывшемуся партнеру или подготовить бросок в незащищенную часть ворот.

Помните, что игра в большинстве означает, что у команды есть преимущество в одного игрока. Рано или поздно один из участников атаки должен выйти из-под опеки соперника для хорошего броска по воротам. Так что спешка здесь ни к чему. В течение последних семи лет команда «Брюинс» почти всегда удачно играла, имея численное превосходство. В 1969–1970 годах мы установили рекорд НХЛ, забросив 81 шайбу в 76 играх, то есть играя в большинстве, мы забрасывали более одной шайбы за встречу. Фантастический результат! В 1970–1971 годах мы немного сдали, забросив 80 шайб в 78 играх, а в 1971–1972 годах и того меньше: 74 шайбы в 78 играх. Быть может, я напрасно употребил слово «сдали», поскольку и в те два сезона мы лидировали по шайбам, заброшенным при игре в большинстве, и в книге рекордов НХЛ по двум этим показателям занимали соответственно места второе и третье. Кроме того, в сезон 1970–1971 годов Фил Эспозито установил рекорд НХЛ, когда при игре в большинстве забросил 25 шайб, но на следующий год он побил свой же рекорд, забив 28 голов. Хорошая сыгранность участников атаки является ключом к успеху. Общеизвестно, что за все пять лет — с 1967 по 1972 год, — когда команда «Брюинс» дважды завоевывала Кубок Стэнли и дважды занимала первое место, наша тактика игры в большинстве оставалась неизменной. Эспозито занимал место в центре, а по краям у него были Джонни Бучик и задиристый Джонни «Пирожок» Маккензи. Фред Стэнфилд, центровой игрок с прекрасной техникой владения шайбой и точным низким броском, занимал место левого защитника, а я, как всегда, играл справа. В 1972–1973 годах на правом крыле вместо Маккензи играл Кен Ходж, так как Маккензи ушел во вновь образованную Всемирную хоккейную ассоциацию; позицию левого защитника, кроме Стэнфилда, стали занимать и другие игроки. Не мудрено, что из-за этих перемен результативность игры в большинстве резко упала. Однако в сезоне 1973–1974 годов мы опять заняли ведущее место в НХЛ по результативности игры в большинстве. Тогда, как и прежде, Бучик, Эспозито и Ходж играли впереди, а место левого защитника прочно занял Кэрол Вадне, защитник атакующего плана, с прекрасным броском и великолепной техникой владения шайбой. Не указывая ни на кого пальцем, я хотел бы заметить, что предпочитаю, чтобы при игре в большинстве со мной в паре был защитник, подобный Вадне. Дело в том, что защитник привык выполнять оборонительные функции, и, когда соперник прерывает нашу комбинацию и переходит в контратаку, Вадне не растеряется, даже если ему придется отражать натиск двух соперников. К тому же защитнику привычнее отбирать шайбу у борта, что, поверьте, далеко не легкое дело.