Моя двойная жизнь - [7]

Мама хмыкнула и пошла обратно к серванту за стаканами.

— Звёзды. Они думают, что могут купить всё, что захотят. Даже людей. Ты не продаешься.

Её реакция для меня не имела смысла.

— Это работа, — сказала я. — Предполагается, что тебе заплатят.

Мама поставила стаканы рядом с тарелками.

— Лекси, ты не понимаешь насчет звезд. Они избалованные, самовлюбленные люди, с таким эго, что им нужно дополнительное багажное место, чтобы носить с собой чувство собственной значимости, — не дав мне шанса ничего сказать, она повернулась в бабуле и крикнула — Скажи своей внучке, что это плохая идея брать деньги у знаменитостей. Рок-звезд, в особенности, нужно опасаться как прокаженных.

Я ожидала, что бабуля согласится. Её всегда беспокоило, что я похожа на Кари Кингсли. Она находила фотографии Кари Кингсли в журналах в супермаркете только для того, чтобы пожаловаться на них. Она особенно ненавидела те, на которых какой-нибудь накачанный парень без рубашки обнимал Кари за плечи.

— Mira esta chica, — говорила бабуля с пренебрежением. — Мальчики увидят, что девочка делает такие вещи и будут думать, что наша Лекси не лучше. — Бабуля много качала головой. — Нужно хорошенько стукнуть девочку Библией.

Только моя бабушка могла использовать Святое Писание как оружие.

К этому времени, вместо своих обычных комментариев насчет Кари, бабуля послала маме знающий взгляд.

— Когда-то у тебя был другой взгляд на певцов.

Мама выразительно посмотрела на неё и стукнула столовыми приборами о стол.

Что заставило меня вспомнить — когда мама была в моем возрасте, она сходила с ума по группе, поющей в стиле кантри — The Journey Men. Она хотела бросить школу, чтобы ездить с ними на гастроли. Серьезно. У неё всё еще было несколько их плакатов на верхней полке шкафа. У неё также были все диски, которые они когда-либо выпустили, и я должна была наслаждаться их прослушиванием, когда мама ностальгировала о своих школьных годах.

Но то, что я хотела сделать, это не то же самое, что бросить школу, чтобы стать обслуживающим персоналом группы, потому что мне платили бы гораздо больше.

— Время ужина, — сказала мама таким тоном, каким родители говорят тебе, что тема закрыта.

Я не хотела оставлять эту тему, даже не смотря на то, что я знала, что в тот момент спорить не имело смысла. Она была слишком расстроена этим, хотя я не понимала, почему. Разве большинство родителей не думали бы, что это круто иметь дочь, которая зарабатывает кучу денег, дублируя звезду? Я пыталась найти смысл в её реакции, пока мы ждали, что бабуля оторвется от дивана и неторопливо перейдет за стол.

Возможно, маму расстроила мысль о том, что я брошу школу и начну работать. Колледж был для неё больной темой. Она не пошла туда, потому что была беременна мной. Она переехала в Вашингтон с моей тётей, Ромелией, и нашла там работу в отеле. Она провела последние двенадцать лет, беря уроки здесь и там, пока она не достигла того, что почти получила диплом. Она всегда говорила мне, что надо делать это правильно. Четыре года без перерыва.

Но какое это имело значение, если я уйду из школы на несколько месяцев раньше и отложу колледж на год? Я все равно получу образование. Она должна это знать.

Бабуля села за стол. Мама уставилась на еду и держала вилку в руке, крутя её между большим и указательным пальцами.

Бабуля посмотрела на неё:

— Прекрати волноваться, Сабрина.

— Кто знает, сколько людей видели эту фотографию? — сказала мама. — Её мог увидеть кто угодно.

— Да, но какова вероятность того, что он узнает, кто она такая?

Мама не ответила. Она повернулась ко мне и сказала:

— Лекси, почему бы тебе не порчитать молитву?

Я переводила взгляд между мамой и бабулей.

— Кто он? — но как только слова слетели с моих губ, я уже знала ответ. — Ох. Ты имеешь в виду моего отца.

Мама никогда не говорила мне, кто был моим отцом. Она всегда говорила, что расскажет мне когда я закончу школу и начну жить самостоятельно. Она думала, что я буду достаточно взрослой, и , если я захочу связаться с ним, это будет мой выбор. Я думала, что это не честно. Человек должен всю жизнь знать, кто его отец. Я выросла с ощущением, что я на самом деле не знаю, кто я такая, что во мне не хватает большого куска.

Вот сводка того, что я смогла выжать из мамы за все годы попыток: мои родители встретились за месяц до того, как мама окончила школу. Он был очень привлекателен — высокий, светлые волосы, голубые глаза и я была похожа на него, не смотря на то, что я унаследовала мамины темные волосы и карие глаза. Она думала, что любит его. У них были очень короткие отношения и они никогда не были женаты. Мама настаивала, что она хранила его имя в тайне не потому, что он был заключенным, безработным или кем-то еще, от кого я была бы в ужасе. Она хранила его имя в тайне, потому что думала, что так будет лучше.

Единственное, что она еще сказала о нем, это то, что он не знал о моем существовании.

Когда я была маленькой, я фантазировала, что он однажды появится из ниоткуда. Я представляла, что он держит вожжи гнедой лошади со светлой гривой — подарок за все те годы моей жизни, которые он пропустил. Он улыбнулся бы, радуясь встрече со мной. Когда я подросла, его подарки стали другими, но улыбка и мечты оставались теми же. Он был где-то там, искал мня, желая наконец стать настоящим отцом. Я знала, что это не правда, что это не могло быть правдой, но я все равно хотела этого.