Моя драгоценная гнома - [6]

— Нас зовет госпожа графиня?! — я вскочила, выхватывая у него из руки записку.

Но в записке значилась не графиня, а госпожа Дафна — камеристка графини. Что ж, и это неплохо. Камеристка — это уже высшая клиентура, нам с папашей давно пора выбираться из простых ювелиров в королевские.

Стать королевским ювелиром!

Я так и замечталось об этом. Делать украшения за королевской фамилии! Правда, гномов среди королевских ювелиров немного… если честно, их там нет, и еще не было… Но вдруг именно нам с папашей может выпасть подобная честь?! Ведь разрешили же нам открыть лавку в Цитадели?

Мы собрались быстро и в сопровождении гвардейца, с которым была передана записка, отправились в замок. Отец нарядился в парадный камзол — черный, как и положено гному, но с серебряным кантом на рукавах — это уже знак отличия. Я тоже надела камзол поновее и нашла колпак, который выглядел более-менее прилично. Следуя за папашей, я несла шкатулку с несколькими украшениями — показать свою работу заказчику.

Хотя если госпожа Дафна позвала, то наши работы она видела.

Мы еще ни разу не были в графском замке, и я постаралась не слишком таращиться по сторонам. А смотреть хотелось — все было удивительно красиво, величественно, великолепно. Настоящая эльфийская работа! Да, когда-то они еще и работали. И их мастерство потрясало. Я разглядывала яркие фрески, изображавшие охоту, балы и сцены из жизни прежних правителей — какие яркие, звонкие краски, какие тонкие линии… У них было, чему поучиться. И вот теперь одна из эльфов пожелала заказать украшения у нас! У гномов! При одной мысли хочется молиться!

Папаша и в самом деле только что не молился.

Нас проводили на второй этаж, где располагались комнаты госпожи Дафны, и сама она встретила нас, благодушно улыбаясь.

Папаша низко поклонился и поцеловал подол ее платья, и это подобострастное поклонение было принято эльфийкой милостиво. У нее было умное и доброе лицо, она поманила меня пальцем и спросила:

— Вы принесли что-то из своих работ?

— Да госпожа, — отец взял у меня ларец и поставил на стол.

Госпожа Дафна долго рассматривала кольца, диадему и два браслета, что мы принесли с собой.

— Хорошая работа, — сказала она. — Я сделаю вам заказ. Через три дня у нас большой праздник, приедут знатные гости, мне бы хотелось представить им мою дочь, — и она позвала: — Лионель!

Боковая дверь в комнату отворилась и зашла юная эльфийка — очень похожая на госпожу Дафну, но в то же время непохожая. Девушка была такой блеклой и бледной, что не спасали даже точеные черты лица и густые волосы, струившиеся до самых колен.

Юная эльфийка держалась без обычного высокомерия, свойственного ее народу. Она улыбнулась застенчиво и потупила глаза, словно одним своим видом говоря: я знаю, что позорю звание самых прекрасных существ земли, но — что поделать? — такой уж я родилась.

— Украшения для моей дочери, — сказала леди Дафна. — Через три дня.

Папаша подергал себя за бороду и осторожно спросил:

— Но кака именно украшения вы хотеть?

Госпожа Дафна закусила губу, посмотрела на дочь, а потом сказала:

— Я приму все, что сделает ее привлекательной.

Отец усмехнулся и склонил голову, разглядывая девушку:

— Багз всего лишь ювелира, госпожа, — произнес он, — а не сотворитель мира. Я менять камни и металл, но изменить живое существо не в силах.

Лицо камеристки омрачилось, а Лионель вздохнула чуть слышно, и на губах ее снова появилась застенчивая и немного виноватая улыбка. И я не смогла промолчать.

— Простите, отец, — я выступила вперед. — Можно предложу, госпожа? — я позабыла про гномий акцент, но сейчас это было совершенно не важно. — У вашей дочери прекрасное лицо и очень красивые волосы, но им не хватает цвета. Если сделать золотую сетку для волос, украсив ее мелким янтарем, а сбоку прикрепить розетку из красного янтаря с мельчайшими кусочками граната — это оживит бледность госпожи Лионели и не затмит ее. Лицо станет ярче, а волосы будут казаться блестящими, словно солнце.

Госпожа Дафна выслушала меня очень внимательно и долго молчала.

— Мне нравится, — сказала она, наконец. — Сделайте такую сетку как можно скорее.

За спиной я показала отцу два пальца, и он сказал:

— Будет готово через два дня, госпожа. Задаток сейчас.

Пока они торговались о цене (впрочем, госпожа Дафна соглашалась с отцом во всем, так что торговли не получилось), я замерила и записала на клочке пергамента размеры эльфийки Лионели.

— Посмотрите, пожалуйста, на меня, госпожа, — попросила я ее. — Но прежде подойдите к окну, я хочу увидеть настоящий цвет ваших глаз.

Она послушно приблизилась к окну, повернув лицо к свету, и подняла ресницы.

Что я увидела в ее глазах? Скрытую печаль, смущение, тоску — то, что так несвойственно эльфам. И была еще прозрачность осенних серых небес, и бархатистая темнота зрачка, из-за которого радужка казалась почти бесцветной. Я смотрела в глаза эльфийки и вдруг, на самом дне, словно движение весенней воды в густом лесу, плеснула зелень — даже не зелень, а лишь отголосок ее, но мне было достаточно.

— Благодарю! — я торопливо сделала пометку на пергаменте и поклонилась Лионели и ее матери.