Моя-чужая - [44]

— И где хочу? — она лукаво сощурилась, скользнув взглядом по его бедрам и ниже.

Игнат усмехнулся, расстегнул ремень.

А Ася хохотала так счастливо и заливисто, что не удержаться.

Их поцелуй был со вкусом акварели и смеха. Нежный, долгий и непозволительно искренний. Ася царапала его спину своими ноготками, а Игнат таял от наслаждения. Стискивал ее в своих руках, желая только одного — стать с ней единым целым. Чтобы она была только его. Вся, от кончиков волос до закоулков души. Сейчас и навсегда…

…Игнат закурил. Посмотрел в окно, по которому стекали ручейки дождя. Тогда тоже шел дождь, барабанил по подоконнику. И Ася сделала-таки ему татуировку.

«Only God can judge me» у самого сердца.

— Если ты не веришь в Бога, — сказала она в ту ночь, водя пальчиком по витиеватым буквам на его груди, — Он будет верить в тебя.

Он так и не понял, когда у них все разладилось. Просто в один момент она стала чужой, полностью ушла в работу, практически поселилась там. Игнат пытался пробиться к ней, чтобы она открыла ему свои чувства, как в ту ночь. Но она пряталась за улыбчивой маской и обжигающими поцелуями. Пока однажды не назвала его чужим именем. Тогда Игнат понял, что невозможно заставить ее забыть Артема. Он никогда не заменит его. Да он и не хотел. И он стал ей другом, избегая близости и разговоров о Свароге. Секс стал редким, но ярким. Вот только после таких ночей, когда забывалось прошлое, будто ничего не было; когда исчезало все, кроме Аси в его объятиях, — хотелось утопиться или напиться до потери пульса. Спасала работа. От мыслей, срывов и случайных связей. Пока не появилась Алиса.

Кто бы мог подумать, что та ненормальная с моста перевернет его жизнь. Что ею окажется Алиса, пропавшая полтора месяца назад. Что рядом с ней Игнат впервые за много лет почувствует себя желанным и счастливым. И что ее он будет подозревать в гибели Аси. Ее и лучшего друга.

Крушинин взял пепельницу и вернулся в спальню. Сел на кровать, поставил под ноги пепельницу и посмотрел на стену напротив. В тусклом свете настольной лампы стена казалась алтарем — свечей только не хватало.

Игнат мрачно улыбнулся, стряхнул пепел, сощурился. В самом центре его настенного расследования висела фотография Аси. Рыжая, смешная, спасшая ему жизнь.

…Она появилась утром…или днем. Игнат давно перестал различать ночь и день — для него все стало серым, как пепел сигарет на подоконнике. Странно, что ему позволяли курить. В этом месте все под запретом — даже стены мягкие и посуда из пластика. К нему не ходили санитары, а еду приносили друзья. Впрочем, ему было плевать на еду. На все плевать. Кроме нее. Светлая, задорная, она щебетала без умолку. Разговаривала с ним, хотя он молчал. Смеялась и рисовала. И чертовски мешала понять, кто убил Дашу. Он сделал все, чтобы его не отвлекали. Отделался от санитаров, назойливого главврача, так лживо сочувствующего его беде, и лекарств, дурманящих мозг. Отвадил друзей — всех, кроме Алекса. Тому клятва Гиппократа не позволяла бросить Игната, он же ему и еду таскал. Он уже почти понял, кто убийца, но тут появилась Ася. И все пошло наперекосяк. Она единственная, кто не испугался его «приступов» — разорванных листов, брошенных в лицо, злого взгляда и синяков на ее тонких запястьях. Она приходила снова и снова. Как будто ничего не было. И он перестал ее выгонять. Стало вдруг любопытно, а что будет дальше.

Игнат украдкой подглядывал, как она рисует. Как смешно морщит нос, когда ей что-то не нравится. Как закусывает губу, увлеченная процессом. Как щурится, намечая контуры. И как закалывает карандашом волосы, а потом сердится, когда не может его найти. А еще она оставляла Игнату свои рисунки. И на каждом из них были драконы. Маленькие, только делающие первые взмахи перепончатыми крыльями. Или огромные, сжигающие деревни. А в один день среди всех рисунков Игнат обнаружил и свой портрет. Странный. Черно-белый. И лишь глаза, смотрящие на него как будто из тумана, были теплого янтарного цвета. Асины глаза, вернувшие краски его существованию.

А потом она не пришла.

Игнат потерял уйму времени, чтобы убедить Алекса и врачебную комиссию, что он здоров. А оно утекало как вода и отдаляло от него Асю. Выписавшись, он долго не решался идти к ней. Все-таки женщина его друга. Но что-то необъяснимое тянуло его к этой девушке. И с букетом ромашек он позвонил в дверь ее дома.

Ася открыла не сразу. Игнат уже почти ушел. Но когда увидел ее — бледную, измученную, с траурной лентой в рыжих волосах — понял, что уже никогда не бросит.

Тогда он видел только один способ вытащить Асю из того болота, в котором она увязла — подарить ей улыбку. Они проводили вместе сутки напролет. Гуляли по вечерним улочкам города, катались на лошадях и пропадали в парке аттракционов. Ели пиццу и сладкую вату, пили коктейли в пляжных кафе и заедали мороженым, и просто болтали. И сердце в груди Игната стучало сильнее, когда он видел Асину улыбку. Искреннюю, открытую, в которую он, сам того не подозревая, влюблялся сильнее с каждым днем.

Но незаконченное дело все разрушило.

В то утро они собирались на конную прогулку. Но неожиданно в гости приехал генерал Субботин, отец покойной жены Игната — Даши. Он попросил Крушинина вернуться на службу и разобраться в смерти его единственной дочери. Отказать постаревшему на десяток лет генералу Крушинин не смог. А еще через два месяца Ася сообщила, что беременна, а Игнат вышел на след убийцы жены. Им оказался сводный брат Аси…