Моя бульварная жизнь - [40]

Сам Щербинский — интересный мужчина даже в своем весьма преклонном возрасте — был когда-то дипломатом, писателем и сценаристом. Ничего удивительного, что красавица Лариса Голубкина, увидев его в какой-то киношной компании, по уши в него втрескалась. Роман был бурным, родилась Маша, которая при рождении была записана на фамилию отца. Пять лет Щербинский и Лариса прожили вместе, а потом в ее жизни появился Миронов. Вернее, появился он давно, и давно просил ее руки и сердца, но тогда он был никому не известный начинающий артист, а теперь это была звезда, любимец экрана и женщин. Они поженились. И потом Голубкина, уж не знаю зачем, уговорила Миронова удочерить уже подросшую к тому времени дочку Машу. Но этого нельзя было сделать без согласия родного отца. По словам Щербинского Лариса шантажировала его тем, что если он не откажется от дочери, никогда ее больше не увидит. Кто сейчас разберет, где правда, где ложь? В таких тонких вопросах, как семейные отношения, у каждого своя правда…

А в это время верная исследовательница чужой приватной жизни Сайкина поехала в Питер в командировку к сводному — по отцу — брату Миронова балетмейстеру Кириллу Ласкари. Который, между прочим, в свое время был мужем известной артистки Нины Ургант. Ничего не зная о готовящейся у нас публикации, Ласкари рассказал много интересных подробностей про личную жизнь своего брата и его многочисленных женщин… В общем, бомба была заложена и скоро взорвалась на страницах газеты.

Кстати, сам Щербинский рассмешил меня одной фразой:

— Хорошая вы женщина, — сказал он мне, — жаль, что не медицинский работник.

— Почему? — изумилась я.

— Я тогда бы на вас женился. Видите ли, к старости надо поближе к врачам прибиваться.

Он, правда, был очень больной — ходил с палочкой, тяжело поднимался и трудно дышал.

Из Питера Сайкина привезла еще одну тему для «Семейных хроник» — ей удалось встретиться с сестрой Георгия Товстоногова, вдовой знаменитого артиста Евгения Лебедева. Такие имена, как Миронов и Товстоногов, конечно, поднимала газету на более высокий уровень — так считала я и даже гордилась этим. Но вот, например, Костылину это не очень нравилось:

— Зачем ты тащишь в газету это старье? — ворчал он на меня. Но я ничего другого от него и не ждала — недалекий человек! Для его порнографической рекламы нужна была совсем другая газета — с неприкрытым сексом и «порнушкой». А чтиво — то есть то, что читатель может с удовольствием почитать в метро или в поезде — это моя прихоть, считал он. Атавизм. Отживший и никому не нужный элемент.

Второе пришествие Садальского

Таких людей, как Стас Садальский, в киношном мире нет совсем — или их очень мало. Впервые мы встретились в Ярославле на кинофестивале «Созвездие» — тогда Гильдией актеров кино руководил Женя Жариков, и потому фестивали проходили шумно, ярко — являли собой действительно настоящий праздник отечественного кино. Именно Жариков придумал проводить актерские фестивали в провинциальных российских городах. В этом была сермяжная правда: провинция редко видела артистов «вживую», а какая публика не любит пообщаться со звездами накоротке — на улицах своего города, в кинотеатрах после показа фильма, на специальных встречах в клубах и летних парковых площадках. Я побывала на многих фестивалях в Твери и Ярославле — самых любимых городах Жарикова, где актеров принимали с особенной любовью и комфортом благодаря заинтересованному участию в них местных руководителей-губернаторов. Жариков своим обаянием, своей популярностью мог совершенно непринужденно завоевать симпатии вечно занятых начальников — и те бросали свои государственной важности дела и кидались помогать артистам. После ухода Жарикова из гильдии — история была некрасивая и для него очень обидная, как всякий насильственный захват пусть и маленькой власти, — пришедший на смену Жигунов не смог даже мало-мальски следовать прежнему курсу — и кинофестивали сошли на нет. Не смог гардемарин организовать дело, и сейчас я даже не знаю, жива ли Гильдия актеров российского кино вообще, что-то о ней давно ничего не слышно…

Но именно актерским фестивалям я обязана знакомством с Садальским. Я приехала в Ярославль с опозданием дня на два — мы с актрисой Любовью Соколовой тряслись в автобусе, специально предназначенном для опоздавших. Тетя Люба успела рассказать мне свою жизнь — безумно интересную и сложную, я потом напишу об этом в «Собеседнике», и эта газета окажется первой, кто напечатал непростую историю взаимоотношений актрисы Соколовой и режиссера Данелия. Приехали уставшие, тетя Люба стразу пошла отдыхать. Администратор гостиницы, в которой мы поселились, протянул мне ключи от комнаты и предупредил:

— Вас просил зайти Стас Садальский — он остановился в таком-то номере. Увидел вас в журналистских списках и попросил вам передать приглашение.

Я удивилась и, не заходя к себе в номер, постучала к Стасу. Он открыл мне дверь — лучезарный большой человек в белоснежных шортах и с полотенцем на шее. Я на всякий случай представилась и назвала свою фамилию. Стас благодушно улыбнулся:

— Да я тебя знаю!

— Откуда, интересно? — поинтересовалась я, — в кино я вроде не снимаюсь и в киношных тусовках не участвую.