Моя беспокойная жизнь - [12]

Когда я приехала в Найроби, то оказалось, что у Питера был для меня замечательный сюрприз: он получил должность ботаника в музее города Найроби и нам предстояло провести чудесный медовый месяц. Музей недавно получил субсидию на организацию трехмесячной экспедиции для изучения горной цепи Чиулу, и Питер был включен в группу сотрудников музея, только что начавшую исследование этого неизученного района. Меня пригласили присоединиться к нему.

Горная цепь Чиулу представляет собой вулканическую гряду, протянувшуюся почти на пятьдесят километров по границе между Кенией и Танганьикой[3] и на полпути между Момбасой и Найроби. Поскольку этот район безводный, сюда забредают лишь охотники-браконьеры из некоторых местных племен в поисках буйволов и антилоп. Чиулу — молодое горное образование, сформировавшееся около тысячи лет назад. Ее северо-западная часть представляет собой почти бесплодные наслоения застывшей лавы, а склоны кратеров, покрытых лапиллями[4], практически лишены всякой жизни. В самих кратерах образование гумуса еще только началось, и поэтому растительность здесь весьма скудная. В юго-восточной части Чиулу природные условия улучшаются, и там растут густые тропические леса с богатой фауной. Таким образом, на этой горной цепи можно было сразу изучать и развитие растительности, и те формы жизни, которые от нее зависят.

До сих пор в коротких экскурсиях с Цибелем палатки служили нам лишь простым укрытием на ночь. Поэтому жизнь в течение трех месяцев под тентом таких просторных палаток, в которых размещались зоолог, палеонтолог, энтомолог, геолог и ботаник, оказалась необычной для меня. У нас была также полевая лаборатория, хранилище для продуктов и кухня, не говоря уже о жилище для обслуживающего персонала и носильщиков.

Железнодорожная станция Кибвези служила базой, откуда около ста пятидесяти носильщиков доставляли нам продовольствие и почту.

Нашу первую ночь мы провели недалеко от Кибвези в большом хозяйстве, где занимаются производством сизаля. Здесь мы познакомились с инспектором по охране животных этого района Мак-Артуром, человеком лет сорока, жизнерадостным и обладающим чувством юмора. Будучи работником предприимчивым, он вынашивал план создания национального парка с охотничьим домиком на полпути между Момбасой и Найроби. Его мечта сбылась в 1948 году, когда был создан национальный парк Цаво (Восточный и Западный). Несколько раньше он построил гостиницу Мака, известную сейчас многим посетителям как охотничий домик Мтито Ндеи.

Мак-Артур рассказал нам о недавно ожившем вулкане в юго-восточной части горной цепи Чиулу и возникших вокруг него, очевидно, бездонных кратерах, в которые браконьеры сбрасывают улики своих преступлений. Впоследствии, когда мы бросали туда камни, обернутые пропитанной бензином бумагой и поджигали ее, мы представили, насколько глубокими они должны быть, так как никогда не слышали, чтобы камень ударялся о дно.

Тридцать восемь лет спустя я взобралась на вершину этого вулкана, получившего название «Шайтан», что на языке суахили означает «дьявол». Извержение лавы к тому времени уже закончилось, однако затвердевшая кора с тщательно обозначенной тропинкой, по которой я шла, отдавала тревожной пустотой, и ряд запретных зон указывал на то, что вулкан еще не совсем потух.

По пути из Кибвези в горный район Чиулу мы пересекли поля, покрытые высохшими стеблями сахарного тростника; местные жители из племени вакамба покинули их еще до наступления засухи, уничтожившей посевы.

Носильщики с питьевой водой ушли вперед, и после изнурительного перехода по труднопроходимой местности мы испытывали невыносимую жажду. Чтобы помочь нам, проводник привел нас к тропе, протоптанной когда-то слонами. В рытвинах сохранилось немного влаги, похожей на густую чечевичную похлебку, — это все, что осталось от последних дождей. Он предложил собрать воду, вскипятить ее и напиться. На вид она была отвратительной, однако, не последуй мы его совету, мы могли бы погибнуть от жажды. Пришлось пить эту омерзительную жидкость, но, так как мы ее прокипятили, никто из нас не заболел. Происшедший с нами случай научил меня никогда не отправляться в продолжительные экспедиции без запасов воды. И впоследствии, когда меня спрашивали, что, по-моему, самое важное в жизни, надеясь, очевидно, услышать, что я скажу — «здоровье» или «счастье», я неизменно отвечала — «вода».

Когда мы прибыли в лагерь, расположенный на северо-восточных склонах Чиулу, меня представили директору музея д-ру Ван Сомерену и его сотрудникам. К тому времени Питер решил, что мои имена Фридерика Виктория слишком трудно произносить, и дал мне новое имя — Джой. С тех пор я и ношу это имя.

Наш лагерь разместился рядом с единственным на всей почти пятидесятикилометровой вулканической гряде родничком пресной воды, да и то он был настолько небольшим, что для наполнения одной восемнадцатилитровой канистры требовалось двадцать четыре часа. Поэтому воду приходилось расходовать очень экономно и вместо душа обтираться губками.

Чтобы не сидеть без дела, я стала делать зарисовки растении, собранных Питером. Тогда я впервые использовала акварельные краски, но результаты разочаровали меня, и я разорвала свой набросок. Однако Питер, который сам очень тщательно зарисовывал цветы, собрал обрывки, склеил их клейкой лентой и посоветовал мне продолжать занятие. Я до сих пор храню этот первый рисунок цветов, который напоминает мне о том, как хобби скоро переросло в одно из основных занятий моей жизни.