Мой знакомый призрак - [87]

Пен готовит нечасто, но, когда готовит, обычно случаются три вещи. Во-первых, кухня превращается в ад по-домашнему: с клубящимся дымом и кислым запахом. У сковородок подгорают днища, стаканы лопаются от случайного погружения в кипяток, хриплоголосые гарпии (они же Эдгар с Артуром) насмехаются над суматохой с высоты сервантов, а Пен осыпает их проклятиями. Во-вторых, появляющееся из раскаленной, печи блюдо по виду напоминает фотографию из журнала «100 лучших рецептов», а вкус такой, что даже всемирно известный шеф-повар Альберт Роукс позавидовал бы, И в последних, трудоемкий процесс очищает Пен духовно и физически: пройдя через огонь, воду и медные трубы, она на несколько часов, а то и дней погружается в непоколебимое спокойствие.

Сегодня в честь гостьи их архива она готовила кассуле с бараниной. Сраженная наповал, Шерил попросила добавку, потом еще раз.

— Пэм, восхитительно, пальчики оближешь! — радовалась она. — Дашь мне рецепт?

— Зови меня Пен, милая, — сердечно отозвалась моя хозяйка. — Только, боюсь, определенного рецепта нет, Я готовлю спонтанно и слегка под газом, так что одинаково блюда не получаются.

Пен подлила гостье вина; какого-то австралийского, с орлом на этикетке. Почему-то австралийцы предпочитают украшать свои бутылки хищниками, а не сумчатыми. Будь моя воля, я бы обыгрывал в рекламе национальную самобытность. Я протянул бокал, чтобы налили еще австралийского.

Иногда на вечеринках меня уговаривают спародировать известный номер «Монти Пайтонов» об австралийском вине. Сложнее всего найти тех, кто стал бы уговаривать.

— Получается, ты живешь с Феликсом? — изогнув бровь, спросила Шерил.

— Ну, не как Адам и Ева, — покачала головой Пен. — Хотя, если уж вспомнили Библию, можно сказать, что в Ветхом Завете Феликс упоминается.

— Там, где говорится про Содом и Гоморру?

— Слушайте, я ведь здесь и никуда не исчез! — вырвалось у меня.

— Нет, — пропустив мои слова мимо ушей, продолжала Пен, — я имела в виду Ноя. Очень любил себя, вечно брался за большие, но совершенно абсурдные дела, впутывал в них окружающих, гонялся за каждой юбкой…

— Этого я о Ное не знала…

— Да, он был из озабоченных. Впрочем, как и все в ту пору. Только попадись такому патриарху!

Дальше по программе — «Большой десерт для маленьких проказников» в виде шоколадного торта из супермаркета. Пен потянулась было за арманьяком, но я буквально вырвал бутылку и закрыл в шкафчик, где ее обычно хранили.

— Сейчас нам понадобятся трезвые головы и незамутненное сознание!

— А что будет сейчас?

— Предстоит серьезная работа!

— «Большие, но совершенно абсурдные дела», — процитировала Шерил.

— Вот, я же предупреждала! — покачала головой Пен. Раз с арманьяком ничего не вышло, она налила себе еще вина.

Сдвинув грязную посуду на одну сторону массивного деревенского стола, я разложил поэтажный план дома номер двадцать три по Черчуэй, вернее, снятые в муниципалитете ксерокопии. Затем принес гроссбух, который после броска Шерил плашмя приземлился на крыше и видимых повреждений не получил, и раскрыл на записи за тринадцатое сентября: благодаря вырванной странице, найти ее было легче легкого.

— Чем займемся? — полюбопытствовала Шерил.

— Раз уж Джеффри потрудился точно указать дату, место и время каждого появления призрачной женщины, мы нанесем их на план.

Судя по лицу девушки, это для нее не ответ.

— Потому что мне нужно точно знать, к чему она привязана. Сначала думал, к русским артефактам, но ошибся. Значит, дело в чем-то другом.

— А обязательно должен быть конкретный объект?

— Нет, но обычно бывает. У большинства призраков имеется нечто вроде материального якоря: иногда — место, иногда предмет, иногда даже живой человек, но какой-то определенный центр притяжения в большинстве случаев присутствует.

Похоже, своих помощниц я не убедил.

— А разве архив это не место? — спросила Пен. — Разве призрак не может быть привязан к целому зданию?

— Милая, мне нужно что-то поконкретнее. Внутри здания или по соседству должен быть участок, принадлежащий, исключительно этой женщине. Место, с которым она себя отождествляет, где чаще всего появляется. Ну или, как вариант, предмет, которым владела при жизни и который до сих пор вызывает сильные эмоции.

— Как это тебе поможет? — спросила Щерил.

— Найдя материальный якорь, я лучше пойму, кем была эта женщина и как умерла…

Шерил кивнула наконец-то все поняла. Теперь можно объявить ей плохую новость…

— Крестики придется ставить тебе: ты же все-таки постоянный работник архива! — Я протянул девушке маркер.

Потребовались две попытки, потому что она не хотела его брать и смотрела на планы с глубоким разочарованием.

— Я для таких заданий не гожусь. Это же чуть ли не геометрия, а у меня диплом по истории.

— Будем работать вместе! Пен, ты читай вслух записи из журнала. Не все, а лишь те, что имеют отношение к призраку.

— Читать от лица разных персонажей? — с надеждой спросила Пен.

— Персонаж только один. Помнишь старика Саурдаста из «Титуса Гроуна»?[29] Читай от его лица, не ошибешься.

— Хорошо, постараюсь! — одобрительно кивнула Пен.

— Тогда приступим!

Мы взялись за работу, как и предсказывала Шерил, очень нелёгкую. За все это время здание архива изменилось до неузнаваемости, а поэтажный план, даже в свежайшем варианте, на первый взгляд не имел ничего общего с лабиринтом в лучших традициях барокко, в который превратился Боннингтон. С другой стороны, записи Пила были очень подробными и учитывали каждую мелочь. Я даже проникся к Джеффри невольным уважением: описывая тридцатое по счету появление призрака, большинство людей перешли бы на сокращения, но только не Джеффри. Каждый раз, что, где и когда он записывал с той же болезненной дотошностью. Одну за другой мы нанесли на график все точки.