Мой знакомый призрак - [75]

Вот куда я направился и вот почему. Хотелось как следует — все обдумать, чтобы не возвращаться в Бонниигтонский архив без конкретного плана.

«Отрешись от происходящего и заново оцени обстановку, — сказал себе я. — Перебери уже известные факты и посмотри, вписываются ли они в одну схему с тем, что только предстоит узнать».

Я принимаюсь за новую работу, и с первого же дня за мной начинает следить Шрам. Учитывая богатый арсенал Лукаша Дамджона, очень показательным кажется то, что он выбрал столь мощное оружие. Думаю, Шрама обычно используют для устрашения конкурирующих сутенеров, а посылать его ко мне — все равно что стрелять из пушки по воробьям.

Дамджон из кожи вон лезет, чтобы со мной встретиться, но, добившись своего, не пытается ни запугать, ни даже информацию выкачать.

Потом обнаруживается: Маккленнан с Дамджоном — закадычные друзья.

Призрачная дама из архива встречалась с Гейбом Маккленнаном — великолепным, мать его, специалистом по изгнанию нечисти. Так какого черта она до сих пор делает в доме номер двадцать три по Черчуэй?

Вот так «Вопрос ценой шестьдесят четыре тысячи долларов»![26] Я пытался убедить себя: Дамджону есть что скрывать, но эта идея буквально трещала по швам. А найми Джеффри Пил Маккленнана выкурить призрака, его давно бы след простыл. Как выразился сам Гейб, он бы «выполнил заказ, взял деньги и ушел». Но этого не случилось… Или его нанимали для другой цели?

А еще кто-то вызвал суккуба, чтобы сожгла меня дотла — другими словами, использовали экзотическое и очень опасное оружие. Причем этот кто-то прекрасно понимал: учитывая род моего занятия, вопросы у полиции вряд ли бы возникли. Чем же я привлек к себе такое внимание? Что натворил или, возможно, до сих пор творю?

Ответы напрашиваются сами собой, но все абсолютно бессмысленные, и чем дольше думаешь в этом направлении, тем больше запутываешься. Сомнений не вызывало лишь одно: пока ситуация не прояснится, я не намерен играть на вистле в Боннингтонском архиве.

Под конец я махнул на все рукой: неведомая сила Банхилл-филдс, обычно действующая на мое легко внушаемое сознание, сегодня явно отдыхала. Еще казалось, глаза выковыряли чайной ложечкой, потерли наждаком, а потом как попало засунули обратно в глазницы. В голове вместо мозгов французский рокфор, потому что, будь у меня хоть немного здравого смысла, вернулся бы к Пен, забаррикадировал окно вчерашней «Индепендент» и проспал часов двенадцать.

Вместо этого рокфор потащил меня в Боннингтонский архив.

Охранник Фрэнк взглянул на меня с неподдельным беспокойством.

— Вы плохо выглядите, — проговорил он, когда я положил тренчкот на его конторку. — Что случилось?

— Вы еще противника моего не видели, — отшутился я.

— Он профессиональный борец или боксер?

— Нет, он девушка. Где Джеффри?

— Мистер Пил должен быть у себя. Сейчас позвоню и скажу, что вы…

— Лучше сделаем ему сюрприз, — перебил я и двинулся к лестнице. Охраннику следовало меня остановить, но, наверное, у него существовало что-то вроде уважения к тем, кого прожевали, а потом бросили умирать. Спасибо, Фрэнк, вовек не забуду.

По пути я решил заглянуть в мастерскую. Рик, Джон, Шерил и еще пара незнакомых мне людей подняли голову и… тотчас позабыли о работе.

— Брат, тебе нужно в кровать, — проговорил Клидеро после паузы, такой тяжелой, что я мог сказать, сколько в ней килограммов.

— Да уж, — кивнула Шерил, — а еще лучше — на больничную койку. Ты будто бензопилой себе зубы равнял!

Джон Тайлер заметно напрягся, однако не сказал ни слова. Перед моим появлением он собирался взять ручку, а сейчас сидел, положив ладони на стол, и не мог оторвать от меня глаз. Вид у него был совершенно несчастный, и я, мысленно открыв ячейку памяти, это отметил.

— В свое время я умел жонглировать бензопилами. Они кажутся опасными, но в любом деле главное — упорство. Рик, дашь мне листок и ручку?

— Да, конечно! — Ручку Клидеро достал из настольного набора, а листок — из лежащих у принтера черновиков. Я по памяти переписал буквы, которые призрак показывал на внутренних слайдах — к запотевшему окну машины крепился листочек с расплывающимся: «ПОМОГИТЕ МНЕ».

Перевернув на сто восемьдесят градусов, я показал надпись Рику:

— Это ведь русский?

Клидеро глянул на листок, и его глаза удивленно расширились.

— Да, — кивнул он.

— И как переводится?

— «SOS», — пронзив меня испытующим взглядом, ответил Рик, — ну, или «помогите».

— Спасибо, это мне и нужно было выяснить.

Кивнув архивариусам, я направился в кабинет главного управляющего.

Когда я вошел, Пил разговаривал по телефону, обсуждая с кем-то производительность и различные способы ее трактовки. Молча опустившись в «гостевое» кресло, я принялся буравить его взглядом. Взгляд и напряженное молчание сделали свое дело: прямо на меня Джеффри, конечно, не смотрел, но ведь настоящий буравящий взгляд ощущается не только органами зрения. Не прошло и минуты, как он пробормотал сбивчивые извинения и пообещал перезвонить, затем повесил трубку и буквально на мгновение поднял глаза.

— У вас серьезные проблемы, — объявил я. — И, кажется, совершенно неожиданного характера.

— Мистер Кастор! — проревел Джеффри. — Звонили из Управления музеями! Мы обсуждали важные… Я собирался изложить… — Захлебываясь негодованием, он не смог подобрать слов и чуть было не встретился со мной взглядом. — Не следует являться ко мне без приглашения и злоупотреблять моим временем.