Мой знакомый медведь - [32]

Они пришли как раз в тот район, который Сергей Николаевич отметил на карте красным кружком. Гераська спрятал продукты и хорошо заметил место — ему предстояло вести сюда научных сотрудников. Пошли дальше, к вулкану. Казалось, должны были выйти на скалистый гребень, а впереди было ровное, почти неоглядное плато. И уже не верилось, что несколько минут назад Голубка едва не сорвалась на крутом подъеме, не верилось, что карабкались на такую кручу, что кажется, сердце пробьет грудь.

Плато местами поросло невысоким березнячком. Вдали, за равниной, высился полуразрушенный вулкан, к которому они шли. По земле серыми островами двигались туманы. Витька не сразу понял, что это облака, — на плато они спускались до самой земли. Облако скрыло низкие березки, приблизилось к людям и наползло на них мокрым серым туманом. Все поблекло, как в пасмурный туманный день… Но ветерок отодвинул облако, и опять засияло солнце.

Распрягли лошадей. После трудного подъема надо было дать им отдохнуть. Среди низкой, но густой травы Витька нашел маленькую норку. А на гребне холмика увидели и самих зверьков. Это были длиннохвостые камчатские суслики. Они стояли рядом, один был на голову выше другого. У Витьки при себе был фотоаппарат, и ему захотелось сфотографировать этих сусликов. Но едва сделал к ним шаг, они скрылись в норе.

Среди камней и травы было множество сусликов. Но стоило направиться к ним, они тут же прятались в норки.

Гераська привязал лошадей, бросил на землю телогрейку и лег отдыхать. Витька затаился возле норы. Зверьки из нее не показывались, а из соседней выскакивали то и дело. Ели траву, забирались в норку и опять выскакивали. Гераська советовал переменить место, но Витька только молча отмахивался. Он успел убедиться — стоит переменить нору, и все будет наоборот: там, где бегали суслики, будет тихо, а бегать начнут у той норы, от которой уйдешь. Гераська встал и спрятался за камнем возле норы, на которую показывал Витьке. Из нее не появилось больше ни суслика. Гераська перешел ко второй норе, к третьей — и всюду суслики как вымирали. Тогда он взял телогрейку, свернул и поставил возле норы, а сам ползком пробрался к соседней норке. Лежал долго и наконец дождался — суслик встал перед ним столбиком, сложил на груди лапки, свистнул и опять юркнул в нору.

— В каждом деле смекалка нужна, — сказал довольный Гераська, поднял с земли телогрейку и накинул на плечи.

Телогрейка сзади была изодрана сусликами. Гераська снял ее и покачал головой.

— Вот тебе и обманул! — Он бросил телогрейку в кусты. — Пускай гнезда делают.

Они долго шли по плато и наконец пересекли его. Солнце освещало скалистые горы, стоявшие вразброд до самого горизонта. Причудливые скалы, то закругленные, то острые, как акульи зубы, венчали их вершины. Нужно было спускаться в каньон и идти к отрогам полуразрушенного вулкана.

В каньоне из низкой травы засохшими кустами торчали сброшенные оленьи рога. Витька поднял обеими руками большой рог — он был намного больше того, который видел в аэропорту, когда прилетел на Камчатку. Хорошо бы, конечно, привезти домой такой сувенир, но уж очень трудным был путь по бездорожью. Сухие долины прорезали склоны каньона. Местами промытые водой ущелья шириной всего метров десять врезались в рыхлые вулканические породы метров на сто. На дне этих ущелий вода шумела только весной, когда таяли снега или когда поблизости просыпался вулкан и горячим пеплом плавил снег. Но и тогда эти речки никуда не впадали. Они тонули в песках, которые сами за множество лет вынесли с гор.

Впереди на стене каньона по уступу ходил медведь и деловито переворачивал камни. Витька заторопил к нему Гераську. Но тот не особенно спешил: в заповеднике запрещено стрелять медведей, а Гераська привык подходить к ним только с пулями наготове — кто знает, что у зверя на уме.

Витьке хотелось выяснить, что выискивает медведь под камнями, и он уговорил Гераську подойти поближе. Гераська взял лошадей под уздцы, а Витька с трудом полез по крутой стенке каньона. Для каждого шага надо было искать подходящий уступ. Гераська стоял на дне каньона и видел, что медведь тем временем начал спускаться вниз, и тоже с трудом. Одно время и Витька и медведь были на одном уровне, только метрах в стах друг от друга. И ни тот, ни другой не слышали, что рядом кто‑то есть.

Витька забрался на уступ и лег отдышаться, а медведь тем временем спустился вниз и жадно начал лакать из ручейка воду. Сверху Витька с удивлением увидел медведя, когда тот зашлепал по ручью. Медведь спокойно уходил в нагромождения скал. Так и не удалось узнать, что искал он под камнями. Все камни, под которые Витька мог бы заглянуть, уже перевернул медведь, а другие оказались не под силу и медведю. Пришлось Витьке спуститься вниз ни с чем.

Дальше путь лежал по распадку, круто уходящему вниз. Треугольный желоб распадка был забит плотным, не растаявшим за лето снегом. Солнце только выщербило его блестящую поверхность. Снег был такой твердый, что лошадиные копыта не оставляли на нем следов.

Лошадей вели под уздцы. Витька с Голубкой шли впереди, за ними Гераська вел груженного вьюками Ветерка. До конца спуска оставалось метров семьдесят, когда сзади раздался непонятный шум. Витька обернулся и увидел, что Гераська стоит один, а рядом зиял большой провал в снегу. Ветерок со всеми вьюками валился куда‑то вниз. Гераська хотел заглянуть в провал, но глыба снега обвалилась прямо перед ним, и отскочил назад.