Мой жизненный путь - [85]

Теперь мне надлежало читать в этом Обществе лекции, чтобы самому выразить связь молодого поколения с духовной жизнью, которая должна была отражаться в журнале.

Таким образом возник круг читателей журнала, с духовными потребностями которого мне следовало освоиться". Члены "Свободного литературного общества" ожидали от меня чего-то совершенно определенного, поскольку до сих пор им предлагалось нечто совершенно определенное. Во всяком случае, они вовсе не ждали того, что мог бы дать им я исходя из своего внутреннего существа. Характер "Свободного литературного общества" определялся уже его желанием образовать противоположный полюс к "Литературному обществу", в котором задавали тон такие личности, как, например, Шпильгаген[141].

Благодаря моему переживанию духовного мира я действительно мог внутренне участвовать во всех тех отношениях, в которые вступал. Я пытался полностью перенестись в круг моих читателей и членов "Общества", чтобы исходя из духовного склада этих людей найти те формы, в которые я должен был облекать духовное.

Не могу сказать, что в начале этой деятельности я предавался иллюзиям, которые постепенно оказывали бы на меня свое разрушительное воздействие. Однако моя деятельность в кругу читателей и слушателей наталкивалась на все большие препятствия. Прежним издателям "Магазин фюр литератур" не приходилось считаться с какими-либо серьезными, ярко выраженными духовными устремлениями людей, собравшихся вокруг журнала. Лишь у немногих из этого круга обнаружились более глубокие интересы. Но и они основывались не на духовных силах, а скорее на воле, которая стремилась проявить себя в различных художественных, а также других духовных формах.

Таким образом, мне предстояло ответить на вопрос: могу ли я взять на себя ответственность перед своим внутренним существом и перед духовным миром за мою деятельность в этом Обществе? Ведь несмотря на то, что ко многим я относился с большой любовью и искренностью и был дружески связан с ними, относительно того, что жило во мне, они принадлежали именно к тем людям, в связи с которыми возникал вопрос: "А не следует ли замолчать?".

Кроме того я чувствовал, что многие из дружески относившихся ко мне людей своей духовной жизнью не соприкасались непосредственно с моей; однако они предполагали во мне нечто, что делало мою работу в области познания и многих других областях жизни ценной для них.

Прежние издатели "Магазин фюр литератур" были иного мнения. Для них Штайнер был, несмотря на некоторую жизненную практичность, все же "идеалистом". И поскольку условия перепродажи "Магазин фюр литератур" были таковы, что в течение нескольких лет следовало выплачивать проценты прежнему владельцу, весьма заинтересованному в силу этого в дальнейшем существовании журнала, то он, со своей точки зрения, был вправе искать себе лучшую гарантию, чем та, которая была представлена в моем лице. Моя деятельность среди людей, группировавшихся до сих пор вокруг "Магазин фюр литератур" и "Свободного литературного общества", была для него неясна. Поэтому одним из условий продажи стало то, чтобы соиздателем журнала стал Отто Эрих Гартлебен.

Сегодня, оглядываясь на все эти события, я не хотел бы, чтобы с переходом журнала в мои руки что-либо тогда происходило иначе. Ибо пребывающий в духовном мире, как я уже писал, должен быть знаком с фактами физического мира и переживать их в полной мере. Благодаря моему душевному перелому это стало для меня естественной необходимостью. Неприятие того, в чем я определенно узнавал действие сил судьбы, стало бы для меня прегрешением против моего духо-переживания. "Факты", связавшие меня на некоторое время с Отто Эрихом Гартлебеном, были для меня не просто "фактами". Это были "факты, сотканные судьбой (кармой)". Однако из этих отношений все же возникли непреодолимые трудности.

В Отто Эрихе Гартлебене всецело преобладало эстетическое начало. Во всех его проявлениях, идущих из его насквозь эстетического миропонимания, вплоть до жестов, я ощущал грацию; хотя среда, в которой он вращался, казалась мне часто весьма сомнительной. Эта сторона его души вызывала в нем потребность целые месяцы проводить в Италии. И когда он оттуда возвращался, на всем его существе лежал отпечаток Италии. При этом я относился к нему с большой любовью.

Однако совместная работа в одной области оказалась невозможной. Он вовсе не был расположен "переноситься" в область идей и интересов "Магазин фюр литератур" и "Свободного литературного общества", напротив, он желал и там и тут "проводить" то, что ему внушало его эстетическое чувство. Все это действовало на меня как какой-то чуждый мне элемент. К тому же он то предъявлял свои права как соиздатель, то вновь замолкал надолго, чему способствовали и его долговременные посещения Италии. Из-за этого содержание журнала стало каким-то неоднородным.

При всем своем "зрелом эстетическом мировоззрении" Отто Эрих Гартлебен не мог преодолеть в себе "студента". Я подразумеваю под этим сомнительные стороны студенчества, а вовсе не то, что как здоровая жизненная сила может быть внесено из студенческой жизни в дальнейшую жизнь.