Мой верный страж - [29]

— И вам приходилось его защищать, — догадалась Вивьен.

Он кивнул:

— После одной особенно жестокой драки директор приюта перелистал мое дело, в котором пестрели такие эпитеты, как «необузданный» и «неисправимый». Последовал вердикт, что я представляю опасность для других детей. Меня выставили за пределы приюта без еды и каких-либо вещей, кроме тех, что были на мне. Двое суток я проторчал за воротами, с воплями требуя, чтобы меня пустили назад. Я знал, что Джек пропадет без меня. Наконец ко мне соизволил выйти один из учителей и пообещал, что присмотрит за братом. Он посоветовал мне убраться подальше и постараться чего-нибудь добиться в жизни. Я так и поступил.

Вивьен представила себе мальчика, одинокого и испуганного, оторванного от единственного близкого ему человека… вынужденного пробиваться в жизни без чьей-либо помощи. В подобной ситуации проще простого свернуть на кривую дорожку преступлений и насилия. Грат же посвятил себя обществу, которое обошлось с ним с поразительной жестокостью и бессердечием, отнюдь не считая себя героем. Напротив, сознательно играл роль бездушного эгоиста, который служит закону только из соображений выгоды. Каким же человеком надо быть, чтобы, помогая другим, скрывать собственные благородные мотивы?

— Но почему, — спросила она, — вы стали сыщиком?

Морган пожал плечами, цинично скривив рот:

— Все очень логично. Психология преступника понятнее всего тому, кто вырос на улице. Я сам недалеко ушел от них.

— Это не правда, — серьезно сказала она.

— Правда, — возразил он. — Я всего лишь обратная сторона той же скверной монеты.

Воцарилось тягостное молчание. Вивьен принялась выравнивать стопку книг на полу, размышляя над его безжизненным тоном, застывшей позой, повисшим в воздухе напряжением. Он казался бесчувственным и неколебимым, как гранитная скала. И все же она подозревала, что его неуязвимость всего-навсего маска. Слишком мало добра он видел в жизни, не знал ни тепла, ни ласки. Ей неудержимо захотелось обнять его, прижать к груди темноволосую голову, но здравый смысл возобладал. Он не примет от нее утешения, а она удостоится в лучшем случае унизительной насмешки. Самое разумное в ее положении — оставить эту тему.

— Где ваш брат сейчас? — неожиданно выпалила она. Морган, казалось, не слышал.

— Где Джек? — снова спросила она и, выпрямившись перед ним на коленях, заглянула ему в лицо.

Он перевел на нее взгляд, обжигавший зеленым пламенем.

— Вам известна моя подноготная, — сказала она. — Разве я не имею права узнать хотя бы об этом?

Кровь прилила к его лицу. Казалось, какой-то ужасный секрет отравляет его изнутри. Когда она уже решила, что Морган не ответит, он заговорил хриплым прерывающимся шепотом так тихо, что ей пришлось напрягать слух.

— Я вернулся за Джеком, как только смог… заручившись обещанием, что ему дадут работу на том же рыбном прилавке, где я чистил и заворачивал рыбу. Я знал, что его отпустят из приюта, если… какой-нибудь родственник поручится за него. Мне было почти четырнадцать, взрослый мужчина по всем меркам, способный позаботиться о брате. Но когда я пришел в «Обитель милосердия» и спросил о Джеке, мне сказали, что его нет.

— Нет? — переспросила Вивьен. — Он убежал?

— Свинка. Половина детей в приюте переболела. Джек умер без меня… без единой любящей души рядом.

Вивьен горестно взирала на него, испытывая неодолимое желание утешить.

— Я мог его спасти, — тихо продолжил он, — если бы пришел раньше.

— О, нет, — потрясение возразила Вивьен. — Не смейте так думать.

— Это факт.

— Вы несправедливы к себе.

— Я подвел его, — без всякого выражения произнес Грант. Одним быстрым движением он поднялся с кресла и повернулся к огню, глядя на рассыпающиеся угли. Взяв в руки кочергу, он придвинул полено, вспыхнувшее яростным пламенем.

Вивьен тоже встала. Стиснув кулаки, она смотрела на его широкую прямую спину и темную голову, окруженную сияющим ореолом. Сострадание на миг затмило ее собственные заботы и тревоги. Морган посвятил жизнь спасению других, ибо оказался не в силах спасти брата. И несмотря на огромный риск, которому он ежедневно подвергался ради ближних, так и не смог простить себе единственного поражения, обреченный терзаться до конца своих дней. Все ее существо пронзило мучительное желание помочь ему, но она не знала, как это сделать. Вивьен положила руку ему на плечо, помедлила, а затем дотронулась до его затылка. Морган напрягся и вздрогнул всем телом. Негромко выругавшись, он отпрянул от нее с таким видом, словно она вонзила в него кинжал.

— Я не нуждаюсь в жалости… — свирепо бросил он и осекся.

Вивьен прекрасно поняла, что он собирался сказать, и горечь обиды обожгла ее. Почему он не закончил фразу? Почему сдержался в последнюю секунду, пощадив ее чувства? Она с любопытством уставилась на него, ощутив вдруг неестественное спокойствие.

— Спасибо, — сказала она звенящим голосом. — Я ценю вашу деликатность.

— Вивьен, — сердито начал он, — я…

— Мне не следовало задавать вам такие личные вопросы, — перебила она, отступая к двери. — Я очень устала, мистер Морган. Наверное, мне лучше подняться наверх и отдохнуть.