Мой венок - [7]

Питекантроп - это та обезьяна, которая на эволюционной лестнице ближе всех стоит к человеку. Я читал, что с этими питекантропами произошла какая-то не совсем понятная вещь: они вдруг ни с того - ни с сего, стали мутировать, и за очень короткий по эволюционным меркам срок, тысяч, скажем, за тридцать, превратились в людей. Причем считается, что в людей они превратились не сразу, а что между ними должен был быть какой- то промежуточный полузверь-получеловек, симекантроп, но вот странность: имеется во множестве ископаемых останков древнего человека и питекантропа, а этого симекантропа ни разу так и не обнаружили. Конечно, для любого специалиста сразу бы стало понятно, что перед ним кости не человека, но сказать по правде, от человеческого он не так уж и отличался, и еще я понадеялся, что Соколов в своем институте Метрологии антропологию не изучает наверняка.

На нашей следующей встрече с Виталием Юлиановичем, я ему подал череп обезьяны, как прошлогодние останки сгоревшего человека. Очевидно, он поверил, надел на нос очки и старательно уставился на кость. Я не засекал, сколько прошло времени, может быть минут пять, когда я заметил, что с нашим экстрасенсом происходят неприятности: он очень сильно побледнел, на лбу у него выступила испарина, Соколов судорожно потянул узел галстука у себя на горле, но не ослабил его, а вместо этого стал валиться набок со стула. Я не успел его подхватить, и он упал, стукнувшись головой о пол. Петренко сегодня был на задании, мы с Виталием Юлиановичем находились в кабинете одни. Я подбежал к Соколову, перевернул его на спину, распустил узел его галстука, схватил со стола графин с водой и с ладони брызнул воду на лицо Соколова.

Я уже думал начать делать экстрасенсу искусственное дыхание, когда он открыл глаза.

-  Что с вами, Виталий Юлианович?- спросил я, стоя возле него на коленях,- Вы сегодня себя плохо чувствовали?

Сначала он не отвечал мне, сел, оглядывая стены кабинета, и на его лице почему-то ясно проступило чувство удовольствия, особенно необъяснимое, если принять во внимание состояние, в котором он находился.

-  Так это померещилось мне,- сказал он.

Постепенно он пришел в себя, успокоился и пересел с пола обратно на стул.

-  Что с вами случилось?- спросил я.

Этот простой вопрос его отчего-то смутил.

-  Не знаю, я не могу этого понять. Так, ерунда какая-то причудилась.

-  Расскажите.

Как ни неприятно, видимо, было Соколову рассказывать, но и отказываться было тоже неудобно. Ясновидящий попил из стакана, надел подобранные с пола очки и, смущаясь, мне поведал такую историю.

Когда Виталий Юлианович начал смотреть на череп, он очень удачно и быстро вошел в транс, то есть не стал замечать ничего, кроме него, потом он как бы заснул, а пробудился он оттого, что все тело у него зудело и щипало, он открыл глаза, однако, к своему удивлению, ничего не увидал. Было темно.

-  Свет, что ли выключили?- подумал экстрасенс, и вдруг понял, что он не видит из-за того, что его глаза смотрят на какую-то каменную стену, а вокруг, и правда, было темно. Виталий Юлианович захотел обернуться на том твердом лежаке, на котором он почему-то лежал,- и вдруг вместо этого он быстро сел, зарычал и впился зубами себе в руку. Он ощутил одновременно: боль в руке от сильного укуса, какую-то длинную и очень шершавую шерсть во рту, и расширяя ноздри впахнул в себя дух этой же шерсти, в которую утонул его нос. Она пахла потом и словно бы псиной, была солона на вкус, и, очевидно, запачкана землею или песком.

Сам себе удивляясь, ясновидящий стал клацать зубами по ремку этих густющих волос, выросших у него на руках и высасывать из него насекомых. Испытывая сильное отвращение, Виталий Юлианович попытался прекратить это занятие, однако не он, а кто-то другой - он теперь почувствовал это,продолжал со злостью и дикой страстностью процеживать отвратительную шерсть между зубами. Самое же

неприятное состояло в том, что он, Виталий Юлианович, представлял собою часть этого непонятного чудовища и при огромном своем желании, все-таки не в состоянии был от него отделиться. Все чувства и все эмоции зверя проникали сквозь ясновидящего и делались его собственными чувствами и эмоциями. Они заполоняли его, и только в те мгновения, когда они ослабевали, в Виталии Юлиановиче проявлялись человеческие ощущения - в основном, отвращение, возбуждение и страх. Заглушив своими укусами ноющую боль от укусов насекомых, зверь - и одновременно он же и человек мало-помалу успокоился и осмотрелся по сторонам.

Он сидел в конце пещеры, небольшая брешь вдалеке была окрашена светом начинающегося утра, вокруг на каменном полу, покрытом слоем грязи, лежали вповалку скорченные большие тела, слышалось с разных сторон похрапывание, сопение и приглушенные стоны. Воздух в яме скопился вонючий, спертый - Виталию Юлиановичу очень захотелось пить. Зная, где он может найти воду, Соколов перевернулся на четвереньки и поднялся на ноги.

У Виталия Юлиановича теперь было другое тело: гораздо мускулистее и шире в плечах. После нескольких осторожных шагов, Соколов понял, что у него сильно болит колено левой ноги, болит так, что на левую ногу он почти не может приступать. Экстрасенс остановился и положил на колено свою длинную руку - для этого ему не пришлось даже нагибаться: он и так шел, словно прихваченный ревматизмом. Колено было опухшим, размером с голову взрослого человека, и тоже, к удивлению Виталия Юлиановича, обросло жесткой шкурой. Наконец, доковыляв на двух руках и на правой ноге до дыры, Соколов вытянул себя за крайний камень из пещеры наружу.