Мой Ванька. Том первый - [45]

– А то! Давай ложись!

Ещё и ещё массирую ему ноги, а он только покряхтывает.

– Ну ладно… Ну хватит же! Ну, Сашка!

– Так это в последний раз сегодня. Ты у меня теперь практически здоров. Только ходить можно пока по комнате и на костылях. На улицу – только через месяц! Не дай бог, упадёшь, и вряд ли я потом смогу тебя поднять. Понял?

– Понял, не дурак… – бурчит Андрей. – Ты-то когда летишь?

– Через неделю. Попрощаться обязательно зайду.

– Обязательно! И по рюмке мы с тобой выпьем на посошок. Ты ведь хоть и младше меня, но теперь мне как второй отец. Понял?

– Понял, не дурак, – копирую его ответ. – Ладно, извини, мне в больницу надо.

– Понимаю… Моя рассказывает, что про тебя в посёлке плетут. Ты вроде как чуть ли не волшебник.

– Пусть Кириллу Сергеевичу ставят памятник. Это он меня к этому пристроил. Это всё он. И он – мой учитель.

– Это само собой, но главное – ты можешь!

– Ну ладно. Ещё немного, и я звездун поймаю. Пока!

…Завтра я улетаю. Андрей ходит. Кислов выписался без повязок. На работу собирается. Язва у Дмитрия Павловича, как показал рентген, зарубцевалась и вообще почти пропала. Сам себе признаюсь – эти пять недель я прожил не зря. С пользой для людей прожил! Это, конечно, меня радует… А вот Ванька… Я его уже давно не вижу. И не увижу. Не хочу к нему идти и прощаться!

Сидим с Андреем за столом и пьём. Маша тут же. Она с меня аж пылинки сдувает.

Обсудили уже всё, даже Ванькины фокусы.

– Ладно, Андрюха. Надо идти, – я встаю со стула. – Завтра самолёт…

– Погоди, дай встану тоже…

Встаёт, опираясь на костыли.

– Ты не пропадай, звони. Буду консультировать по телефону, – кладу ему руку на плечо. – И ещё… Боюсь я за Ваньку. Если что, не дай его в обиду… Пожалуйста!

– Сашка, не сомневайся. Даже если бы ты не просил… Глотку перегрызу! Хотя лучше было бы ему морду набить.

– Вот этого не надо. Сам потом поймёт. Только очень ему больно будет.

Я это своим нутром чувствую! А в будущее заглядывать боюсь, хотя пару раз у меня это даже уже получалось…

На аэродроме опять целая делегация провожающих. Здесь и Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной, и Кирилл Сергеевич, и Вера Петровна, ещё люди… Даже Кислов пришёл! Только Ваньки нет…

Объятия, поцелуи…

– Сашенька! Ты мне теперь вместо сына, – тихо говорит мне на ухо, обнимая, Кирилл Сергеевич. – Не забывай старика. Хорошо?

– Кирилл Сергеевич… Я вам звонить буду. Обязательно!

– Ты подумай. Если захочешь продолжать практику, иди в неврологическое отделение больницы Медицинской академии. Там Юрий Степанович Воронов. Это мой друг и однокашник. Мы работали в Питере вместе. Я ему позвоню и напишу о тебе.

– Спасибо! Я обязательно туда приду. Обещаю.

– И ещё… С твоими талантами ты сможешь медицинский и экстерном закончить. Уверяю тебя. Про это я ему тоже скажу. Дело за тобой…

Дверь закрывается. Самолёт выруливает к взлёту. Так гадко… Скорее бы Питер и… работать! Там, глядишь, что-то забудется и как-то полегчает.

Часть 2. Раз ступенька, два ступенька

Вот моя квартира, вот мой дом родной… Захлопываю за собой входную дверь, будто хочу ею отгородиться от всего того, что уже случилось. Бросаю вещи прямо на пол. Включаю Ванькину музыку, точнее, реквием Верди… Падаю спиной на тахту и плачу на протяжении всего звучания. Размазываю слёзы по щекам и чувствую элементарное сиротство.

Однако – всё! Я же сильный человек! Да! Я – сильный человек! Надо собраться! Я должен начать новую жизнь! Весь свой душевный непокой я должен преодолеть своей занятостью. Я буду работать так же, как в Булуне! Я буду учиться дальше! Я пойду в больницу Медицинской академии к Воронову!

«А в личном?» – скрипит голосок из глубины сознания.

– Что-нибудь придумаю! Я действительно придумаю! Я всё выброшу из головы!

«И Ваньку?» – скрипит тот же голос.

Не знаю, что ответить… Я опять потерял человека. Теперь уже – совсем родного мне человека. Анализируя свою предыдущую жизнь, понимаю, что во взаимоотношениях с Ванькой было что-то очень существенное, как я думал, для нас обоих. Оказалось, не для обоих. Честно признаюсь, сам не знаю, как с этим справлюсь.

В своей маленькой комнате мебель я переставил. Ванькину подушку забросил на антресоль. Наши две рюмки опять спрятал очень далеко. Ванькин аудиоцентр убрал в стенной шкаф, а себе купил наконец-то свой. Его записи переписал, чтобы иметь свои. Буду давить воспоминания.

Всё! Прошлое забыто! Я должен иметь всё своё!

Теперь, чтобы не сойти с ума, надо работать, работать и ещё раз работать! Завтра же пойду в больницу академии!

– Юрий Степанович! – совсем немолодой мужчина в белом халате протягивает мне руку. – А вы – Саша, вернее, Александр Николаевич Елизов. Верно?

– Да, это я…

– Кирилл Сергеевич мне про вас говорил. И написал очень подробно и в превосходных степенях. Вам повезло. У него добиться похвалы – задача трудная.

– Простите… Я не добивался специально. Само как-то получилось… Когда с Ваней работал.

– Про Ваню он отдельно написал. Там был архисложный случай. Но ему показалось, что вы – именно тот человек, который справится. Надо сказать, у Кирилла Сергеевича глаз – алмаз. Практически он не ошибается никогда. Жаль, что сидит в этом Булуне. Давно бы здесь профессором стал! Короче, Саша, давайте, я буду вас звать так, когда мы тет-а-тет. Пойдёмте, вы мне покажете, на что способны.