Мой удивительный мир фарса - [60]

К тому времени все за столом прекратили болтовню и только пили, а он продолжал:

— Нежная музыка. Церемония пройдёт в старом монастыре. А церковные колокола! Подумайте о колоколах этой загадочной, древней, живописной страны. Каждый год на протяжении столетий они приносили надежду на счастье и свободу храбрым, сердечным людям. И звон этих древних колоколов принесёт надежду на счастье и вам, мои дорогие дети.

— Я хочу, — сказала Мэри, у которой между романами не нашлось времени выйти замуж.

— Думаю, это было бы хорошо, — отозвался Уолтер.

После обеда при первом удобном случае я повлиял на Бастера Коллиера и Луиса Уолхайма и предложил:

— Давайте всё организуем.

Такие же любители проказ, как и я, они загорелись желанием помочь. Мы обсуждали, кого из влиятельных местных граждан можно попросить завязать этот узел. Архиепископа? Мэра?

Тут Уолхайм, бывший профессор колледжа, указал, что в Мексике, католической стране, возможны некоторые формальности, тормозящие церемонию.

Тогда мы решили, что венчание будет фальшивым. На вечеринке присутствовал нью-йоркский адвокат, похожий на мексиканца. Кто-то предложил уговорить его совершить обряд. Нам к тому же пришло в голову, что пройдёт немного времени, и Уолтер сможет оценить услугу, которую мы ему сделаем, устроив фальшивое венчание. Но наши венчальные планы были быстро разрушены Эвелин, невестой предполагаемого жениха.

— Уолтер, — спросила она медовым голосом, — ты видел, как красив лунный свет во внутреннем дворе?

— Нет, — признался он.

— Хорошо, пойдём со мной.

Он послушно встал, извинившись перед Мэри Нолан.

— Взгляни, дорогой, — воскликнула Эвелин, как только он оказался с ней наедине, — ты когда-нибудь видел такое чудо?

Уолтер недолго изучал лунный свет. Едва он поднял глаза к небу, как Эвелин переместилась влево. Она всего лишь ударила его ладонью, но оплеуха оказалась такой тяжёлой, что раскроила ему губу и свалила его в большой кактус. Минут пятнадцать Уолтер приводил себя в пристойный вид, и позже чистильщик обуви сказал, что половина времени ушла на выдёргивание колючек из седалища.

Представ перед публикой, он поспешил к Эвелин и уже не отходил от неё. Тем временем Мэри Нолан исчезла, и все надеялись, что она больше не появится.

В час ночи я стоял в баре, обдумывая свои дела и в тот момент был занят приятным делом — питьём. Неожиданно Мэри подбежала ко мне, схватила за руку и потащила. Её дыхание было прерывистым, отчего её грудь вздымалась и опускалась очень привлекательно. Смущённый этим, я был проведён через ряд комнат, мимо игорных столов и ещё одного большого бара. Указав на мускулистого незнакомца, она чуть ли не прорыдала:

— Вот он!

— Кто? — спросил я, уставившись на него.

— Мужчина, который оскорбил меня.

Говорят, ничто не может отвлечь азартных игроков от стола, но этот дрожащий голос смог. Казалось, в тот момент на меня смотрели тысячи лиц. Все ждали, что я буду делать, а я думал только о том, что на вечеринке у Шенка собралось много рослых парней, романтичных и галантных: Ричард Дикс, Джон Бэрримор, звёзды-ковбои, такие, как Том Микс. Почему для защиты своей чести она выбрала меня, а не кого-нибудь ещё?

Но я похлопал её по руке и подошёл к сердито смотревшему незнакомцу.

— Не думаю, что ты в чём-то виноват, — сказал я самым вежливым тоном, — но она немного выпила. Почему бы тебе не извиниться, чтобы она замолчала?

Незнакомец доходчиво объяснил, что я могу сделать для Мэри, использовав грязнейшее из четырехбуквенных англо-саксонских слов.

Теперь Китон действительно оказался в трудном положении, а все остальные, похоже, были в трансе. По крайней мере, никто не пытался вмешаться. Пока я обдумывал проблему и приходил в бешенство из-за того, что этот шут поддержал выходку Мэри, он прояснил дело, добавив:

— К тебе это тоже относится.

— Ты меня сильно озадачил, — сказал я ему, — но мы не будем разбираться на публике. Давай спустимся во внутренний двор, где сможем всё уладить очень быстро.

— Нет, — ответил он.

— Что значит «нет»? — спросил я, подходя и беря его за руку, пытаясь увести. Но к ужасу игроков, он вцепился в кромку ближайшего стола и уволок его почти на три фута. Я пытался оттащить его, но он держался за стол мёртвой хваткой. Тем временем фишки на столе раскатились во все стороны, а глубоко потрясённые игроки пытались водворить их обратно на различные позиции у линий «Ходить» и «Не ходить», на «Поле» и другие точки зелёного стола.

Я дёргал этого труса за свободную руку, но не мог оторвать его. В конце концов, не зная, что делать дальше, я направился к бару, где был до того, как началась вся ерунда. По дороге встретил Бастера Коллиера и Луиса Уолхайма и рассказал им о случившемся.

Увидев, что я по-прежнему взвинчен, они заманили меня во внутренний двор, где был колодец. Они подняли меня и свесили в него вниз головой.

— Это вечеринка. Зачем позволять таким пустякам огорчать себя? — сказал Уолхайм. Как и все, Луис обычно относился философски к неприятностям своих друзей.

Что уж говорить, я находился не в том положении, чтобы спорить с ними. Они поставили меня на ноги, только когда я поостыл. Мы вернулись в казино, и Бастер Коллиер заказал мне выпивку.