Мой учитель - [19]

Перевести на язык цифр находчивость ребят было невозможно, а семьдесят пять действительно почти в четыре раза больше двадцати! Но Антон Семенович и все мы знали на примере завоевания Куряжа, что двадцать могут победить семьдесят пять.

— Возьметесь ли вы руководить осуществлением этого проекта? — спросил Антон Семенович меня.

— Попытаюсь, — ответил я, — думаю, что к началу сумерек, часам к пяти вечера, можно закончить подготовительные работы, а там увидим...

К пяти часам, когда пришел Антон Семенович, все уже было подготовлено к пуску станции. И вот наступил решающий момент — уже завели и прогрели двигатель, надели ремень на шкивы трактора и генератора. Беленький плавно включил сцепление, и генератор спокойно заработал на холостом ходу. Теперь надо было включить сеть, осторожно, постепенно увеличивая нагрузку. Но у рубильников стоял механик электростанции, обозленный вмешательством колонистов в дела, затрагивавшие его личные интересы. Он включил всю нагрузку сразу. Двигатель трактора, как бы надорвавшись, запнулся и тотчас начал уменьшать обороты. Вспыхнувший во всей колонии свет стал тускнеть. По испуганным взглядам ребят я понял, что они растерялись. Антон Семенович крикнул Беленькому что-то ободряющее. Тот пришел в себя и быстрым движением руки поставил рычаг газа в положение наибольшей подачи. Двигатель начал прибавлять обороты. Свет в лампочках становился все ярче и ярче. И вот они уже горели почти так же ярко, как при двигателе в семьдесят пять сил!

Только сейчас мы заметили, что вокруг собрались все колонисты и служащие. И когда наконец стало совершенно ясно, что свет есть и будет, раздались крики, смех, дружные аплодисменты. Никто не расходился до самого сигнала на ужин, который сегодня надолго задержался.

А через час Антон Семенович на общем собрании объявил благодарность Беленькому и его помощникам. Он радовался инициативе, технической смекалке и смелости своих воспитанников.

РАБОЧИЙ ДЕНЬ АНТОНА СЕМЕНОВИЧА

Антон Семенович свой рабочий день начинал обычно с девяти часов, когда сводные отряды уже работали в поле, в саду и на усадьбе колонии. Никаких портфелей и папок он с собой не носил: прекрасная память заменяла ему и блокноты, и инструкции, и всякие справочные материалы. Но часто его можно было видеть со стопкой книг и журналов подмышкой. Сегодня же, кроме книг, он держал в руке небольшой сверточек. Выходя из дому, Антон Семенович получил его от своей матери Татьяны Михайловны, с которой вместе жил и которая нежно заботилась о сыне.

Как всегда аккуратно, по-военному одетый, Антон Семенович прежде всего направился в канцелярию, помещавшуюся на втором этаже главного здания колонии. К этому времени комендантский отряд уже навел во дворе порядок, а ребята-садовники полили и подчистили цветочные клумбы.

В канцелярии Антона Семеновича встретил улыбающийся Тося Соловьев, исполнявший обязанности курьера. Таких курьеров, или, как их у нас называли, «канцелярских крыс», было двое, но второй — Петя Романов (Зайцев), друг и приятель Тоси, — лежал в больничке после сильного приступа малярии.

— Доброе утро, Тося! — сказал Антон Семенович. — Позови ко мне Евгению Александровну и Семена Лукича, а потом сходи в комнату для приезжих и узнай, встал ли Сидор Иванович.

Наш бухгалтер Евгения Александровна Пышнова и заведующий хозяйством Семен Лукич Рогданович уже ждали курьера и пришли незамедлительно. Начался обычный разговор о деньгах, чеках, переводах, ассигнованиях, сметах, покупках... Вбежавший Тося доложил, что Сидор Иванович встал сегодня очень рано и куда-то ушел со старшим Чевелием (Жевелием). Деловой разговор по хозяйственным вопросам продолжался, но мысли Макаренко нет, нет, да и возвращались к Сидору Ивановичу и Мите Чевелию, старшему колонисту, известному не только своей хорошей рабочей инициативой, но и умением ловко подшутить над кем угодно.

Сидор Иванович Халабуда был председателем Комиссии помощи детям (Помдет). О нем и о наших взаимоотношениях с ним следует рассказать поподробнее.

Сразу же после переезда в Куряж колония начала испытывать финансовые затруднения. Больше всего огорчений доставляла нам Комиссия помощи детям, финансировавшая более половины наших расходов по смете. В «Педагогической поэме» рассказано, как ребята выкачали из Халабуды деньги на одеяла. Но «выкачивать» из него приходилось буквально все. Халабуда был совершенно неопытен в вопросах воспитания и не очень-то разбирался в нуждах колонии. Но это бы еще полбеды. Человек мягкий и простосердечный, он попал под влияние разного рода дельцов, вертевшихся вокруг Помдета. Они вовлекали доверчивого и честного Халабуду во всевозможные аферы, сомнительные предприятия, и он забывал о колониях, месяцами не выдавая им причитающихся денег. Особенно трудным, чтобы не сказать безнадежным, считалось получение от Помдета средств на покупку хозяйственного и учебного оборудования. С течением времени «выколачивание» денег из Халабуды превратилось в своеобразный спорт, которым с увлечением занимались все колонисты. Участие ребят в переговорах с Халабудой облегчалось тем, что он частенько приезжал к нам и оставался погостить в колонии, особенно летом, на день — два. Сидор Иванович и сейчас у нас гостил. Антону Семеновичу необходимо было договориться с ним по ряду вопросов финансового порядка.