Мой сын – Илон Маск. Как воспитать гения - [13]

Недавно Мэй выложила в Instagram фотографию с одной из первых фотосессий – 1965 год, реклама косметики с ее участием. «Спустя 50 лет я все так же занята. Работа делает вас моложе».

Мэй Маск не сидит дома, она очень и очень занятой человек. У нее бешеный график. Бывает, она утренним рейсом летит в другой город, чтобы сняться по контракту, а вечером возвращаться домой. В таком режиме она живет практически всю жизнь – привыкла. Но при этом она следит за своим питанием, а тем, кто жалуется на отсутствие времени, с улыбкой говорит: «Поверьте, я вас очень хорошо понимаю! Однако никакая работа не стоит вашего здоровья. Составьте график, следуйте ему, и в этом графике ваши интересы должны быть на первом месте. Нет никакой сложности в том, чтобы, заглянув в супермаркет, взять не сдобный батон, а зерновой хлеб. Намазать его не маслом, а полезной овощной пастой. Вам понадобится ровно тридцать секунд, чтобы положить бутерброд в контейнер, и еще три секунды, чтобы бросить контейнер в сумку. Самое главное – выработать в себе привычку. Сложность только в том, что большинству людей трудно перестать делать “как всегда” и начать жить по-новому. Зато когда вы начнете жить по-новому, вам будет гораздо проще поддерживать себя в заданном ритме».

Мэй Маск настаивает и на том, чтобы не стремиться к невозможному. «Есть кое-что такое, что нельзя изменить. Например, ваш рост, размер ноги, реберный угол. Можно встать на каблуки и прибавить себе двадцать сантиметров, но вы же не будете ходить на каблуках всю жизнь. Поэтому примите себя такой, какая вы есть». Мэй вспоминает, как однажды на показе ей пришлось надеть платье на два размера меньше (сама она носит 46-й). «Я чувствовала себя так, будто сейчас под тканью начнут ломаться ребра. Это было ужасно!» Здесь надо уточнить, что одежда для показов шьется в размерной линейке 42–44. Тем не менее Мэй не истязает себя диетами, чтобы с мылом влезть в заветный «минус сайз». Она предпочитает сохранять здоровье и не устает повторять: ее карьера успешно длится уже шестой десяток лет, тогда как модели 90×60×90 уходят в тридцать.

Глава 4 Пусть говорят…

Мэй Маск не устает повторять: она всю жизнь была «ботаником», а вот ее сын Илон вырос «суперботаником». Холдеманы, ставя перед собой цель, всегда ее добивались, даже если мир вокруг был убежден, что это невозможно. Взять, к примеру, прабабушку Альмеду, весьма деятельную и образованную женщину. А ее муж? Ему удалось прожить долго с неизлечимой болезнью. И не просто прожить, а сохранить активность. А их сын Джошуа Норман Холдеман? Вы помните, как он закончил свои дни? В полете!

Илон Маск очень рано начал демонстрировать, насколько могут ошибаться люди, убежденные в том, что «этого не может быть». Пожалуй, во всем мире был только один человек, полностью разделявший его мнение, – мама, Мэй Маск. Она всегда позволяла сыну делать то, что он считал нужным. И – ни слова осуждения. Такая политика сказалась очень быстро.

В 1984 году тринадцатилетний Илон прислал в журнал «Персональный компьютер и офисные технологии» исходный код фантастической игры Blastar, аналогов которой не было нигде – игр такого уровня просто еще не существовало. Редактор журнала был ошарашен, а Илон заработал за публикацию 500 долларов. Но самым интересным было то, что человечество еще не знало ни о каких бластерах. Илон называл их «боевыми лучевыми аппаратами». Напомним, мальчишке было двенадцать лет.

Мама Мэй знала об увлеченности сына фантастикой и, вместо того чтобы зудеть: «Это все несерьезно, надо думать о будущем – о работе инженером, врачом или юристом», сама подсовывала ему очередной журнал или книгу. Мечтает о покорении космоса? Пусть. Вдруг он станет в будущем конструктором космических кораблей?

В 1984 году Илон всерьез думал о колонизации Марса. А потом, после Марса, можно освоить и другие планеты. Теперь, чем бы ни занимался Илон, на первое место он ставил улучшение мира. Глобальное мышление, не стертое в детстве родительскими амбициями, превратило «суперботаника» в супертехнолога мирового масштаба.

В одном из интервью Илон подтвердил это, сказав, что самое главное – шире мыслить: когда никаких ограничений нет, нужные вопросы задавать легко, никакой неловкости не испытываешь. Он считает, что самое важное – содействовать человеческому просвещению, и горизонты просвещения также безграничны. Даже странно, что у парня, выросшего в Южной Африке, такой исключительно здравый подход. Если так рассудить, Илон рос в разлагающей атмосфере. Нет, в семье, да еще при такой активной маме, все было в порядке. Но не будем забывать, он, белый, жил в стране, где мог чувствовать себя почти что богом. Белые, населявшие Преторию, тяжелым физическим трудом не занимались, деньги им доставались относительно легко, и еще это будоражащее чувство, что ты «хозяин жизни», тогда как есть «черные рабы». Автобусы только для белых, кафе только для белых, «по этой стороне улице черным не ходить». Ну да, да, черные боролись за свои права, Нельсон Мандела еще в 1960-х создал свою организацию. «Умконто ве сизве» («Копье нации»), и члены этой организации порой действовали весьма жестоко, и на самом-то деле не сказать, что Южно-Африканская Республика, созданная в 1961 году, за десять лет до рождения Илона, была таким уж безопасным местом. Белых иногда убивали, а детей похищали, а женщин насиловали, всякое там бывало, несмотря на строгости режима, ибо зло порождает зло. И опять – к счастью, к счастью – зло это обошло стороной три семьи: семью Холдеманов, семью Масков-старших (о которой не так много известно, а на самом деле не известно ничего) и семью, которую создали Мэй и ее муж. Мэй много работала, и про нее нельзя сказать, что деньги доставались ей легко – хлеб моделей, вопреки представлениям, не из легких. У ее мужа, отца Илона, был свой бизнес, требующий внимания, и к ярым расистам члены этой семьи точно не относились. Не сказать, чтобы они осуждали апартеид, скорее относились к тому, что происходит в ЮАР, нейтрально, как к данности. Мы здесь живем, и надо принимать то, что нас окружает. Не всем, в конце концов, быть борцами.