Мой сын БГ - [8]

На обратном пути он мне в электричке сказал: «Выходи за меня замуж». Я так испугалась. Я знала, какая жестокая штука жизнь. Мне необходимо было получить специальность. Я дрожащим голосом сказала: «Только когда я окончу университет». Он невозмутимо ответил: «Хорошо, я подожду». И действительно ждал.

Борис был для меня, словно принц из сказки. Не понимаю, что он во мне нашел. Чем я его привлекла. Наверное, все потому, что мне он так запал в душу, что я не спускала с него глаз, ловила каждое его слово. Только на него внимание и обращала, другие молодые люди вокруг для меня не существовали.

У них на курсе было кругосветное плавание. Когда Борис в него ушел, я отправила ему на корабль радиограмму. Девушка, которая ее принимала, взяла посмотреть. Она была молодой и любопытной. Там было написано: «Горе мое, сижу Пенелопой». Девушка спрашивает: «ГорЭ, вы его так зовете?» Я отвечаю: «Не горЭ, а гОре!» «А кто такой ПенелопОй?» — не унималась она. «ПенелОпа, жена Одиссея», — гневно отвечала я. «А сколько ей было лет?» — любопытствовала она. «Какой период Вас интересует, она дожила до старости!» — я уже начала шутить.

А до моей радиограммы послание Борису отправлял его друг Марк. Оно было тоже сложного содержания: «Улита едет, когда-то будет». Марк сообщал о том, что Борис не успевает к празднику.

В итоге после двух таких радиограмм Бориса вызвали к капитану корабля. Они подумали, что ему присылают какие-то шпионские шифровки.

Бориса очень долго не было. И когда они всем курсом вернулись, то устроили в гостинице «Европейская» большой праздник. Было человек десять товарищей Бориса со своими подругами. И я была с ним. Он не любил танцевать, а тут играла музыка, и все вокруг танцевали. За соседним с нами столиком сидели двое пьяных грузин. Один увидел интеллигентную пару, подошел к ним и что-то сказал. Они испугались, вскочили, расплатились по счету и убежали. Затем этот же грузин увидел нас с Борисом. Все остальные танцевали, мы вдвоем сидели за столиком. Он подошел к нам: «Можно пригласить вашу даму танцевать?» Борис подтянул его к себе и прошептал что-то на ухо. «Какой замечательный молодой человек! Какой замечательный молодой человек!» — закричал грузин. Побежал к своему столу, взял бокал, снова подбежал к нашему и произнес: «Твое здоровье, дорогой!»

Я спросила у Бориса, что он сказал этому человеку. «Что нужно пьяному? — рассудил Борис. — Пьяному нужно доверие. Я сказал ему, что люблю тебя и не могу позволить, чтобы ты танцевала с другим мужчиной. Грузину это понятно». Тут за стол вернулся друг Бориса и пригласил меня на танец. Грузин залился краской и снова подбежал к Борису. Тот его снова притянул к себе и что-то сказал. «Какой замечательный молодой человек!» — вновь выкрикнул грузин. Я вернулась и спросила, что сказал Борис на этот раз. «Я сказал ему, что это мой друг, а для друга я готов даже любимой пожертвовать. — Это грузину тоже понятно». В общем, Борис был умница и такой дипломат. Я без него уже 37 лет, но мне его так не хватает. Он всегда рядом.

Из путешествия Борис привез мне кимоно, на которое истратил все заработанные за поездку деньги. Оно было ярко-красным, с вышитым золотом драконом на спине. Когда он принес домой этот подарок, его мама и сестра в один голос заявили, что дарить такое девушке неприлично. А все потому, что кимоно очень понравилось сестре Бориса. В итоге, мне достался отрез бархата, из которого мне сшили длинное, до пола, платье. В нем я отправилась с Борисом на его выпускной.

После того как Борис окончил мореходку, он поступил научным сотрудником в НИИ Морского флота. Когда он выпускался, то сказал, что его могут послать работать и в Сибирь, и на Дальний Восток. Он хотел услышать от меня проникновенные слова: «С тобой — хоть на край света». А вместо этого я сказала, что никуда из Ленинграда не уеду и, если уедет он, я не выйду за него замуж. Я знала, что не хочу переносить трудностей. Он расстроился, но устроился в институт, а я перешла на пятый курс.

Впервые я пришла к ним в гости на день рождения сестры Бориса. Они жили в огромной пятикомнатной квартире на улице Жуковского. Свекровь была очень недовольна выбором своего сына. Свекор, наоборот, одобрял выбор Бориса, он был очень милым человеком, начальником Балтийского флота, его именем назвали пароход — «Александр Гребенщиков». У них в гостях были адмиралы и генералы. Я пришла домой из гостей, мама начала купать меня в ванной, я ей рассказывала, что среди приглашенных были адмирал Руль, генерал Алымов. Мама спрашивает: «А ты им сказала, что твоя мать практически уборщица?» Ее уязвило, что я так падка на эти чины.

Как-то на гастроли в Ленинград приехал МХАТ. Я очень хотела пойти на «Идеального мужа», билеты было невозможно достать. Я сказала об этом Борису. Он ответил: «Нет проблемы, я скажу отцу, и он закажет билеты». В день спектакля я пришла к Борису вместе с нашим общим другом Марком.

— Ну как, идем? — спросила я.

— Отец звонил, ему сказали, что сегодня нет этого спектакля, — ответил Борис.

Я позвонила в театр и узнала, что спектакль идет. Я начала говорить Борису все, что я о нем думаю. Чем дальше, тем больше. Он был очень сдержанным человеком. Он подошел к письменному столу. Я увидела, что он достал револьвер отца. Затем развернулся и говорит мне: «А теперь я тебя убью!» Марк не выдержал: «Ну вас к черту! Прекратите выяснять отношения, пока я не уйду». Борис ему сказал: «Неужели ты думаешь, что если я убью ее, то мы с тобой останемся». Тут уже я разрыдалась, и мы помирились.