Мой строптивый малыш - [32]

Первый раз в жизни она занималась чем-то, никак не связанным со съемками кино. И, как ни странно, ей это нравилось. Она была искренне благодарна Каролин за то, что та помогла ей открыть в себе эти новые и даже отчасти неожиданные качества.

В день праздника Эмили рано спустилась в кухню, чтобы приступить к последним приготовлениям. Там-то ее и застала Каролин.

Дорогая, вам обязательно надо на это взглянуть. Пойдемте, — проговорила она с улыбкой.

Слегка озадаченная, Эмили последовала за Каролин в холл, где с очумелым видом носился Вонг, весь обвешанный разноцветными ленточками и полосками гофрированной бумаги.

О нет! — Эмили не могла удержаться от смеха. — Где он все это достал?

Каролин заглянула под стол.

Там коробка, куда сложили остатки гирлянд. Он, наверное… Что это у него? Эмми, а это случайно не?..

Ой… мышь! Надо поймать ее, пока не пришли детишки. Вонг, ах ты поганец! Я же тебе говорила: не тащи их в дом. Играй с ними на улице. Держите его, Каролин, а то он сейчас удерет!

Эмили волновалась ужасно: она совершенно не умела обращаться с детьми. Но все получилось как нельзя лучше. Актерский талант очень ей пригодился. Она на ходу выдумывала всякие смешные истории, изобретала забавные игры. Никогда раньше ей не доводилось выступать перед более благодарной публикой. Пока она разыгрывала в лицах сказку, детишки — от трех до восьми лет — сидели, затаив дыхание и широко раскрыв глаза. А когда Эмили отнесла последнего малыша, уже засыпавшего на руках, к машине его мамы, стало по-настоящему жалко, что праздник закончился. Но домашние продолжали веселиться вовсю. Никто не хотел расходиться.

Тони во время этого веселья даже успел переговорить с Диком Джиллардом о делах и, практически получив согласие, похоже, не торопился подписывать контракт.

Через несколько дней он свозил Эмили в уютный загородный ресторанчик, где они провели чудесный вечер с ужином и танцами. Тони был мил и донельзя предупредителен. А вечером, когда они возвратились домой, нежно поцеловал ее у дверей спальни и преспокойно ушел к себе.

В ту ночь Эмили долго не могла заснуть. Сначала выдумывала самые мучительные способы казни Энтони Рея, а потом долго боролась с собой, чтобы не вскочить и не броситься к нему в объятия. Ее тело хотело Тони, а сердце стремилось к любви.

Хотя какая любовь? Он любит другую, но, конечно, скрывает свои чувства и ведет себя так, будто компания Эмили его вполне устраивает. Но иногда, украдкой взглянув на него, она подмечала, что он смотрит на нее так, будто видит кого-то другого, а в его глазах застывало какое-то странное, испытующее выражение…

Время шло. Ничего не менялось. Тони и Эмили по-прежнему таили в себе чувства, в которых ни он, ни она не решались признаться открыто. А потом что-то произошло. Эмили только потом догадалась, что именно этот случай и стал поворотной точкой в их отношениях. И приблизил ее к пониманию самой себя.

Собственно, ничего страшного — просто была гроза. Летом часто бывают грозы…

Весь день Эмили испытывала какое-то странное напряжение, была взвинчена и раздражительна— безотчетно ждала чего-то страшного. Вечером она рано ушла к себе, приняла душ, высушила волосы и накрасила ногти. Потом полчаса поболтала с Вонгом, пока тот не запросился гулять. Оставшись одна, Эмили принялась нервно грызть ногти, чем испортила себе весь маникюр, взяла книгу — какой-то мистический романчик в мягкой обложке, трижды перечитала первую главу, но так и не сообразила, о чем идет речь.

Гроза разразилась ближе к полуночи. Эмили забралась в постель, укрылась с головой и попыталась унять дрожь во всем теле. Она погасила лампу и лежала, прислушиваясь к тому, как дождь барабанит в окно.

Только один человек знал о ее ужасе перед грозой и никогда не смеялся над этой слабостью, никогда не дразнил. Эмили всегда удивляло, как это Тони, который, похоже, вообще ничего не боится, относился с таким пониманием к ее дурацким страхам. И мало того: когда рядом был он, страх отступал.

И сейчас Эмили очень хотелось пойти, нет, броситься к Тони. Забраться под одеяло, уткнуться ему в плечо… Он был так нужен ей. Очень нужен! Просто для того, чтобы успокоить ее, помочь преодолеть этот кошмар… Но она не могла побежать к нему. Из-за гордости. Глупо, конечно… тем более что с каждой минутой потребность быть рядом с Тони становилась все настойчивее и сильнее.

Гром гремел снова и снова, а молнии вспарывали темноту подобно сверкающему лезвию. Эмили съежилась и застонала. О Боже! Тони так близко, а искушение так велико…

— Эмми!

Она огляделась, охваченная настоящим ужасом. Ей показалось, что это гроза тихонько зовет из ночи. Но тут сверкнула молния, и Эмили увидела Тони. Он стоял у кровати, будто омытый сияющей вспышкой, и темные глаза блеснули огоньками, как глаза дикой кошки. Он был похож на древнего языческого бога, рожденного разбушевавшейся стихией.

Снова сверкнула молния, и Эмили увидела, что Тони улыбается. Ласково и ободряюще. Грозное божество исчезло, уступив место человеку, с которым ей было всегда хорошо и спокойно.

Хочешь, я побуду с тобой? — спросил он и добавил, заметив ее нерешительность: — Просто побуду рядом, малыш. Я не буду к тебе приставать.