Мой спаситель - [113]

Теперь она с опаской наблюдала за ним, подобно загнанному в угол зверю, готовая броситься прочь, если он приблизится к ней. Он не сделал этого. С коварной улыбкой Дункан подался вперед, опустил руки в воду и начал брызгать на Лине до тех пор, пока она не взмолилась, чтобы он перестал.

Ну, теперь уж она точно сдастся, решил он. Лине промокла до нитки. Ее сорочка и волосы намокли. Она выглядела беспомощной, как тонущая кошка. Но эта чертовка ловко воспользовалась его самоуверенностью. Нахватав столько полотенец, сколько смогла, она принялась совать их в ванну и одно за другим швырять в него с завидной ловкостью и умением.

Смеясь, он несколько раз уклонился, отбил одно полотенце рукой, и тут же другое угодило прямо в лицо. Зарычав, как волчонок, он обогнул один край ванны и едва не схватил своего противника. Но на мокрых от пролитой воды каменных плитах пола он поскользнулся и с шумом приземлился на пятую точку.

Лине издала победный крик ликования и отскочила в сторону, глядя, как падает ее преследователь. К несчастью, триумф был недолгим. Плиты пола там, где стояла она, были такими же мокрыми, и промокшие шлепанцы подвели ее. Поскользнувшись, она задела рукой одну из ширм, и та больно ударила ее в бок. Какое-то мгновение ширма опасно раскачивалась, а потом с грохотом обрушилась на пол, подняв тучу пепла и алебастровой пыли. Потирая ушибленный бок, Лине закашлялась от поднявшейся пыли.

— Посмотрите, что вы наделали! — в панике прошептала она, обозревая место боя. Она нервно оглянулась на дверь своей спальни. Наверняка в любую минуту следовало ожидать появления Маргарет. Сон старой женщины был настолько легок, что она могла поклясться, что та слышит, как в соседней комнате паук плетет свою паутину.

Он ухмыльнулся.

— Что я наделал? — Он поморщился, поднимаясь с вымощенного плитами пола. — Помнится, это вы нанесли первый удар.

— Знаете, если бы вы не были таким дьявольски снисходительным с самого начала, отдавая мне распоряжения и…

Он рассмеялся.

— Снисходительным, говорите? — Он обмотал льняное полотенце вокруг бедер. — А разве не этого следует ожидать от благородного господина? Мне казалось, что я достаточно хорошо сыграл свою роль.

— Слишком хорошо, — огрызнулась она, с трудом выпрямляясь. — Не воображайте, что можете пользоваться привилегиями благородного происхождения только потому, что вы примеряете его на себя, словно костюм.

— Почему нет? — подзадорил он ее. — Почему я не могу наслаждаться теми же удовольствиями, что и мои соотечественники?

— Потому что вы… вы не…

— Недостоин их?

Лине прикусила губу и принялась рассматривать мокрые каменные плиты пола.

— Тогда почему вы хотите выйти за меня замуж? — прошептал он.

— Я уже говорила вам.

Он покачал головой.

— Вы можете найти другого мужчину, благородного происхождения, который мог бы снисходительно отнестись к вашим прошлым грехам.

Лине поджала губы.

— Может быть, я так и сделаю.

— Нет, вы так не сделаете, — произнес он сладким голосом, как подслащенное медом вино.

— Почему нет?

— Потому что между нами есть связь.

Лине замерла. Он высказал вслух ее сокровенные мысли, которые она старалась прогнать. Но она не собиралась признаваться в этом самой себе, не говоря уже о цыгане. Как она могла объяснить, что, несмотря на его происхождение, на полное отсутствие у него средств или надежды их получить, несмотря на его грубые манеры, в глубине души она сознавала, что он столь же достойный мужчина, каким был ее отец? Как она могла примириться с фактом, что полюбила простолюдина? С другой стороны, как она могла себе представить, что разделит таинство занятий любовью с кем-то другим?

Дункан чувствовал притяжение между ними даже сейчас, когда она стояла перед ним, вся дрожа, — красивая, уязвимая, похожая на ангела. Она напомнила ему несчастную потерянную бедняжку под дождем, которую он как-то привел домой. Это была маленькая девочка, и он усадил ее в большом зале у огня, чтобы она согрелась. О том, как согреть Лине, у него были другие соображения.

Тонкая ночная сорочка не оставляла места для воображения — от розовых сосков до изящной линии талии. Мокрая ткань прилипла к ее ногам, и у него участился пульс, когда он вспомнил о потаенной мягкости ее лона, скрытого там.

Лине ощущала его взгляд так, словно он касался ее. Мокрое полотенце на бедрах не могло скрыть свидетельства нарастающего желания в его чреслах. Внезапно она почувствовала себя беззащитной. Одной рукой она прикрыла грудь и уставилась на лохань. Вода в ней по-прежнему колебалась взад и вперед медленно и чувственно.

— Вы хотите меня, — пробормотал он. — Мы оба знаем это.

Она залилась краской от его откровенных слов и прошептала:

— Эти слова недостойны человека благородного происхождения. — Он обвел ее тело обожающим взглядом. Она нервно облизнула нижнюю губу. — И, — запинаясь, произнесла она, — благородный мужчина не стал бы смотреть на женщину… так, как вы.

Его губы раздвинулись в легкой улыбке:

— И как же благородный мужчина смотрел бы на женщину?

Она судорожно сглотнула:

— С уважением. С честью.

— Но, миледи, я и в самом деле уважительно отношусь к вам, — заверил он ее, смиренно склоняя голову, — и я намереваюсь… с честью отнестись к вашим желаниям.