Мой спаситель - [10]

Он с трудом дополз до твердой земли, выпрямился и протиснулся сквозь кольцо зрителей. Глядя поверх голов торговцев, он сразу же заметил девушку, удалявшуюся легкой походкой, беззаботную, как птичка.

Сунув монету, которой она его отблагодарила, в грязную ладошку первого попавшегося беспризорника, он последовал за ней. Должно быть, его глаза столь красноречиво отражали бушевавшую в душе ярость, что прохожие поспешно уступали ему дорогу.

Не подозревая о разгневанном преследователе, Лине с легким сердцем спешила к рядам, где расположились торговцы шерстью. Она поздравила себя. Вновь она оказалась победительницей. В очередной раз она справилась со взрывоопасной ситуацией с достоинством настоящей леди.

По крайней мере она ощущала себя леди. До того момента, когда кто-то грубо схватил ее за рукав накидки и так резко развернул, что она вновь едва не потеряла свою драгоценную ткань.

Она увидела сапфировые глаза, полные ярости, и испуганно ойкнула. Еще никогда ей не доводилось видеть такой неприкрытой ярости, обращенной, к тому же, на нее. Даже в черных глазках-бусинках Эль Галло она не приметила такого бешенства.

— Дамочка, — выпалил цыган, — мне кажется, вы мне кое-что задолжали.

Ее страх сменился отвращением и даже презрением. Наверное, ей следовало быть умнее и догадаться обо всем с самого начала. Мужчины, подобные этому цыгану, всегда и всем недовольны. Отец предупреждал ее об этом. Если вы даете крестьянину одну монету, он тут же протянет руку за второй. С содроганием она взглянула на грязное пятно, которое этот мужчина оставил у нее на рукаве, и тяжело вздохнула.

— Полагаю, я ошиблась, ожидая встретить рыцарское достоинство у представителя низшего класса, — надменно произнесла она. — Я дала вам фартинг, и это все, что я намереваюсь вам дать.

— Фартинг! — проревел цыган, чем привлек нежелательное внимание проходивших мимо торговцев. Одарив их хмурым взглядом, он, впрочем, понизил голос. — Ваши деньги меня не интересуют.

Она спокойно смотрела в эти разгневанные голубые глаза. Для крестьянина он был непозволительно красив, решила она, или, во всяком случае, должен быть красив под всей этой грязью и лохмотьями…

Она нахмурилась, а потом ухмыльнулась.

— Вероятно, вам стоит купить себе новую бороду.

Руки цыгана непроизвольно взлетели к бороде, вернее, к тому, что осталось от его накладной бороды. Когда он обнаружил, в каком плачевном состоянии она пребывает, то злобно сорвал ее.

Лине поморщилась — наверное, ему стало больно. Мужчина выругался, швырнув бороду в грязь и растоптав ее каблуком, словно это была какая-то волосатая противная гусеница.

Больше она не могла сдерживаться. Глядя на его перепачканное грязью лицо, сердитые глаза-щелочки, она неприлично громко расхохоталась. Шляпа цыгана куда-то исчезла, а некогда роскошные волосы были перепачканы грязью. Плащ сбился назад, а на плече его простой льняной туники зияла огромная прореха. К ее неудовольствию, сквозь дыру были видны прекрасные мышцы, ритмично сокращавшиеся в такт его дыханию.

— Пойдемте со мной, — повелительно рявкнул он, понимая, что их перебранка привлекла пристальное внимание торговцев.

Он развернулся и зашагал прочь, вероятно, не сомневаясь в том, что она последует за ним. Она же не двинулась с места, наблюдая за удаляющейся фигурой с насмешкой и презрением. Этот мужчина явно привык повелевать, потому что ее упрямое нежелание подчиниться ему привело его в ярость. Он резко развернулся, сжав губы в зловещей ухмылке, подошел к ней. Неожиданно, как атакующая змея, он выхватил у нее из рук драгоценную шерсть. Широко осклабившись, он принялся раскачивать сверток у нее перед глазами, поддразнивая ее.

— Нет! — выдохнула Лине и предприняла неудачную попытку вновь завладеть тонкой материей.

Цыган вовремя отдернул руку, гнусно скалясь над ее безуспешными стараниями.

— Пойдемте со мной, — повторил он.

Она поклялась, что ему придется гореть в аду за свое поведение. Она уже готова была закричать и призвать на помощь власти. Но последнее, чего ей хотелось, — это привлекать внимание других членов Гильдии, взывая о помощи. Только не сейчас, только не в первый год ее самостоятельной жизни в качестве торговца шерстью. Бормоча под нос проклятия, она последовала за ним. Они покинули ярмарку и углубились в близлежащий лес.

Деревья заглушали ярмарочный шум, но Лине знала, что ее сотоварищи по Гильдии услышат ее, если ей понадобится помощь.

— Теперь я могу получить обратно свою ткань? — спросила она настолько вежливо, насколько могла.

— Только после того, как я получу свою плату, — отозвался цыган, небрежно перебросив шерсть через грязное плечо.

Она прикусила губу, сдерживаясь из последних сил.

— Я дала вам фартинг, — ядовито заметила она. — И больше от меня вы ничего не получите, грязный мошенник.

— Я уже сказал, — настаивал он, — меня не интересуют ваши деньги.

Ей стоило больших усилий сохранить на лице маску непробиваемого спокойствия. Святой Боже, если бы только отец был жив и видел ее в эту минуту…

— А какой еще платы вы ожидаете? — поинтересовалась она, с содроганием подумав о том, что он может иметь в виду. В конце концов, он был мужчиной. Но если он думает, что сможет положить свои огромные грязные лапы на…