Мой созависимый плен. История одного побега - [26]

За окном что-то менялось, в основном день на ночь… Время от времени приходили «полюбоваться» на мое состояние врачи и медсестры. Равнодушно смотрели сквозь меня, лепили на живот какие-то приборы, многозначительно кивали и соглашались с тем, что у меня СХВАТКИ! Они были похожи на палачей, и во взгляде читалось равнодушное «мол, все рожают, не ты первая, не ты последняя, терпи!»

И я терпела до потери сознания. Когда возвращалась в ум, то мечтала нырнуть обратно, чтобы не чувствовать то, что бесконечно чувствовала – боль, еще боль, еще сильнее боль, и еще сильнее боль, и еще чуть-чуть сильнее БОЛЬ!!! Не было предела совершенству моей боли! Меня как-то спросил один хороший друг:

– А роды – это как, по ощущениям?

Я посмотрела на него, вспомнила свои ощущения и произнесла:

– А это как кипятком по яйцам… часов 20 подряд.

Нужно было видеть лицо моего друга в момент, когда он это представил. Хотя об этом, наверно, не принято писать.

Вот такие были роды. Но когда мне принесли этот маленький, живой беззащитный комочек, я мгновенно забыла о муках и страданиях. Все, что я почувствовала в этот момент, – это неземную, необыкновенную любовь к своему ребенку и неимоверное, неземное счастье.

Я очень любила мою девочку. Бантики, платьица, колыбельные песенки, несметное количество игрушек и подарков, весь мир к ее ногам. А в результате – маленькая, одинокая, черненькая точка за красной чертой… Как же так получилось?

После похода к психологу у меня на лбу как будто бы загорелась лампочка с надписью «плохая мать» и я, движимая чувством вины, бросилась в другую крайность – начала уделять ей больше времени, ходить с ней на танцы, кружки, в музыкальную школу, рисовать, читать…

Но она продолжала возвращать мне боль, еще боль, еще сильнее боль, и еще сильнее боль, и еще чуть-чуть сильнее БОЛЬ, разрушая все, что значимо и ценно для меня. Я как будто ее бесконечно рожала вновь и вновь.

Она никак не поддавалась моему воспитанию и контролю и не становилась такой, как мне хотелось. А контролировала я ее потому, что не знала, как иначе, как по-другому усмирить свою тревогу. Потому что мне казалось, что я лучше знаю, как надо жить. И в конце концов потому, что умела это хорошо делать, создавая иллюзию участия в ее жизни. И, конечно же, делала я все это во имя любви и наивысшего блага для своего ребенка! Сама себе надела корону и правила с помощью чувства вины и всевозможных наказаний. Кстати, в один прекрасный день у меня закончились даже наказания, а кнопочка «чувство вины» перестала работать. Я опять отдала пульт управления собой и позволяла дочери руководить моим спокойствием. У меня появился новый кукловод.

Она дергала за ниточки, нажимала красные кнопочки. Возвращалась поздно домой, плохо училась, прогуливала уроки. А потом в ее небрежно оставленном на кроватке личном дневничке появилась запись: «Жизнь – боль. Только под землей есть место для меня…» Потом она обзавелась сомнительными подружками и стала примерять на себя различные субкультуры: челкастые, эмо, готы… Потом обрезала и перекрасила свои шикарные волосы, которые я ей растила 10 лет. И в конце концов превратилась в какой-то бомж-пакет непонятного цвета с тоннелями в ушах. А я превратилась в потенциального клиента психиатрической клиники. Я чувствовала себя так, как будто пыталась исправить дерево, которое уже выросло, а я ему продолжала указывать, куда надо расти вот этой веточке и вот этому листочку. А дерево – оно же не слышит. Воспитывать было уже поздно. Она стала трудным подростком.

Подростковый возраст – это когда подросток пытается уничтожить себя, а взрослый уничтожает подростка за то, что он уничтожает себя.

Мой учитель Татьяна Купава

Подростковый возраст – это возраст, когда ребенок противопоставляет себя миру, родителям, традициям, правилам и убеждениям.

Возраст, когда ты уже не в силах ничего изменить, но вынужден наблюдать за изменениями.

Возраст, когда ты вынужден признать свое бессилие.

Возраст, когда на поверхность пролазят все ошибки воспитания, а чувство вины становиться удушающим… недолюбила, недосмотрела, не смогла, не успела…

Возраст, когда я особенно четко увидела, что я «насеяла» своему ребенку со своими созависимыми наклонностями.

Возраст, когда моя дочь кричит мне в лицо: «Я никогда не буду такой, как ты, мама!!» – и неизбежно, как под копирку, повторяет меня, мои мысли из прошлого, мои ошибки и мое поведение.

Возраст, когда страх за жизнь и здоровье моего взрослеющего ребенка приобретают масштабы вселенской катастрофы.

Именно в этом возрасте созависимость снова вернулась в мою жизнь болью, бессилием, страхом, чувством вины, злостью и раздражением. «Опухоль» вернулась с метастазами.

Настало время принять очередную битву. Или я, или она – моя созависимость. Пришло время заплатить цену за ту мою жизнь «ради детей» и еще раз вступить в бой с моей незваной «подружкой». На этот раз цена слишком высока.

С ДЕТЬМИ НЕ РАЗВЕДЕШЬСЯ!!!

Слава Богу, я уже знала своих драконов в лицо и первое, что начала делать, – это не давать ей реакции. Не давать агрессии. Не включать палача, потому что прекрасно понимала, что ее бунтарские выходки и привлечение агрессии – это не только привлечение внимания, но и не что иное, как попытка воззвать жертву. Ту самую ролевую модель, с которой я сама много лет жила и страдала в обнимку. Эта роль передалась ей по наследству и уже жила в ней и процветала, не предвещая ничего хорошего. Жертва всегда находит себе палача. И сейчас единственное, что я могу сделать, это не давать ей агрессию, не включать «палача», а научиться самой и научить ее другой форме общения.