Мой шейх - [9]

Через Интернет она узнала, что Рамал-Хамра — довольно-таки современный уголок земли, и права человека здесь не пустые слова. Что это означает для того, кто угнал автомобиль, оправдывает его или наоборот, она и понятия не имела. И, честно говоря, сама не могла найти себе оправдания.

Ее бабуля наверняка тоже была бы не в восторге от действий Люси, она бы обратилась к цитатам из Библии, указывая ей на грех…

Единственное, что она могла сказать с уверенностью в эти дни, так это то, что вела себя как идиотка. Если бы пошла в полицию вместо того, чтобы в гневе преследовать Стива, то не попала бы в такую передрягу.

Она отступила от собственных моральных принципов, встав на неверную тропу.

Может, хороший адвокат оправдает ее поступок помутнением разума. И возложит всю ответственность на Стива. Подаст ответный иск, и его осудят по крайней мере за мошенничество.

Но ей-то какая польза от этого? Если бы она и смогла позволить себе адвоката, это мало что изменило бы: Стив не сможет вернуть ей долг, сидя за решеткой.

К тому же это был вопрос не только денег.

Вот в чем причина. Когда Люси взяла «4x4», чтобы последовать за ним, она думала не о себе. Все, чего она хотела, — чтобы он исправил ситуацию.

Если бы.

После всех этих раздумий Люси поняла, что ум отказывает ей, и, потянувшись за таблетками, обнаружила, что она не одна в комнате.

— Привет. — Люси попыталась улыбнуться заплывшим лицом.

Худенькая девочка выглядела довольно экзотично в ярком шелке. Она смущенно выглядывала из-за двери, ничего не говоря и не двигаясь. И Люси решила попробовать еще раз, используя свои ограниченные познания в арабском.

— Как тебя зовут? — Она надеялась, что сказала именно то, что имела в виду. Полной уверенности не было, поскольку девочка испугалась и убежала, позвякивая золотыми украшениями.

Ее место в дверном проеме заняла женщина в легком черном одеянии, накинутом поверх платья. Она взволнованно прошептала:

— Извините, извините… — и также молниеносно исчезла, как и появилась.

Может, это ее кровать?

В ванной должно быть зеркало — моясь под душем, она его не заметила, но даже у ее бабушки, которая считала тщеславие великим грехом, оно висело в ванной.

Может, какое-то внутреннее чувство самосохранения удерживало ее от того, чтобы посмотреться в зеркало. Остается только гадать, насколько ужасно она выглядит. Навсегда ли останутся шрамы у нее на лице?

Люси дотронулась до лица, пытаясь нащупать серьезные травмы. Оно было опухшим. Она не могла узнать ни носа, ни губ… все было словно незнакомым.

Хан убрал костыли в дальний угол комнаты. Но это не имеет значения. Ей надо выяснить, насколько все плохо. Она опустила на пол здоровую ногу и, опираясь на тумбу, попробовала встать. На какой-то момент все ее тело возмутилось усилию. Тумба накренилась. Люси не успела поймать ни таблетки, которые упали на пол и покатились под кровать, ни стакан, который опрокинулся. Вода пролилась на великолепный шелковый ковер. Затем последовал колокольчик, а за ним и телефон с грохотом упал на пол.

Она не могла ничего с этим поделать. Оставалось только стиснуть зубы и молиться.

К счастью, этого было достаточно.

Вскоре комната перестала кружиться у нее в глазах, и, не полагаясь на больную лодыжку, Люси прыжками пересекла комнату, опираясь то на стол, то на стену.

Когда она доскакала до двери, ей казалось, что ее отделяют от ванной тысячи километров. Но она не собиралась сдаваться и, скрипя зубами от боли, преодолела это расстояние.

И только когда восстановила дыхание и была готова увидеть свое отражение, поняла, что проделала нелегкий путь напрасно.

В ванной действительно когда-то висело зеркало — от него на стене остались гвозди, но, видимо, его сняли.

Неужели она выглядит так безобразно?

Ноги у нее подкосились, и от падения ее спасло только то, что она держалась за раковину. Люси без сил села на пол и поняла, что встать не сможет. А если даже и сможет, то обратно не дойдет, это точно.

Теперь у нее два выбора: закричать о помощи или доползти до комнаты.

Люси пыталась встать на корточки, когда в ванную зашел Ханиф и, подняв ее, усадил на ближайший стул.

— Тебя нельзя ни на минуту оставить, Люси Форестер.

Она пожала плечами, ее улыбка была больше похожа на гримасу.

— Я полагаю, что все еще нахожусь в полном подчинении у тебя. — Она попыталась снова улыбнуться, но вышло еще хуже, чем в первый раз. — Все шло нормально, пока сила притяжения не одолела меня.

— Нечего пенять на силу притяжения. Без нее мы все были бы в беде. — Сделав паузу, он добавил: — Я думал, мы договорились, что ты позвонишь в колокольчик, если тебе что-то понадобится.

— Разве? — Прислуживая своей бабушке, она возненавидела звон колокольчика. — Ты сказал, что я могу, но не говорил, что должна. К тому же ты бы попытался меня остановить.

— Почему это?

— Я хотела посмотреть на свое лицо. Маленькая девочка напугалась, когда я с ней заговорила. И убежала… Я хотела знать, насколько безобразна.

— Амейра? Она была здесь?

— Вот как ее зовут. Она выглядела такой напуганной, бедная девочка.

— Ничего. Она убежала, потому что ее поймали там, где она не должна быть. — Ханиф протянул руки Люси. — Пойдем, я помогу тебе добраться до комнаты.