Мой Шерлок Холмс и доктор Ватсон - [4]

– Что же ему было надо?

– Он предложил мне уйти в сторону и прекратить его преследование, пообещав в противном случае неминуемую смерть. Понятно, я ответил отказом.

– Ну и?..

Далее мой друг рассказал о ряде покушений, начавшихся на него сразу после этого разговора.

Я не раз был свидетелем смелости моего друга, но сегодня меня поразило его спокойное перечисление этих далеко не случайных происшествий, которые могли завершиться для него трагически.

Переночевать у меня он отказался и ушёл через мой сад, ловко преодолел довольно высокую стену и оказался на Мортимер-стрит. Там, увидев кэб, свистком подозвал его и уехал.

Назавтра утром я направился на вокзал Виктория, но не прямо, а с немалыми предосторожностями, следуя инструкции моего друга: предварительно отослал туда свой багаж с надёжным человеком. Послал слугу за кэбом, предварительно строго наказав ему – не брать ни первый, ни второй экипаж. Кучеру вручил бумагу с адресом: "Ехать на Стрэнд, к Лоусерскому пассажу". Попросил не выбрасывать бумажку, тут же расплатился, а едва кэб остановился, сразу выскочил, быстро вошёл в пассаж, прошёл его до конца с максимальной скоростью и в условленное время, ровно в четверть десятого, вышел наружу с другого конца. Там ожидал меня небольшой экипаж, им правил огромного роста кучер, внешность которого почти скрывали широкая шляпа и чёрный плащ с воротником, обшитым красным кантом. Он тут же длинным хлыстом стегнул лошадь, и она с места взяла в карьер.

Скоро мы уже были на станции. Едва я сошёл, как кучер, круто натянув левую вожжу, развернул экипаж и умчался, даже не взглянув в мою сторону.

Багаж уже ждал меня на вокзале.

Забрав его, я прошёл до второго от начала купе первого класса. Нашёл его без труда, ибо оно единственное имело надпись "Занято".

С тревогой принялся дожидаться своего друга. Меня тревожило его отсутствие. Напрасно я выискивал в снующих потоках людей его высокую худощавую фигуру. Прошёл по перрону взад-вперёд.

Когда вернулся, в купе увидел итальянского патера, которого почему-то посадили в моё купе. Он едва говорил по-английски ломанными фразами, потому разговаривать с ним было бесполезно. Я отвернулся к окну.

Мои опасения росли. Неужели случилась какая-то беда?

Все двери вагонов закрылись. Раздался свисток и поезд тронулся. Почти сразу за ним я услышал знакомый голос за своей спиной:

– Милый Ватсон, вы даже не соблаговолите поздороваться со мной!

Я оглянулся и застыл пораженный. Передо мной стоял престарелый итальянский священник: но в следующую секунду он выпрямился, перестав сутулиться, и преобразился – морщины на лице разгладились, нижняя губа перестала выдвигаться вперед, а рот – шамкать, в глазах блеснул прежний, знакомый мне огонёк.

Только когда поезд отошёл от станции, Шерлок Холмс снял с себя чёрную сутану со шляпой и упрятал в саквояж принадлежности своего маскарада.

Он был уверен, что Мориарти непременно станет преследовать нас.

Так и случилось. Мы вышли в Кентербери, хотя наши билеты были куплены до конца следования, оставив в камере хранения ушедшего далее поезда наш багаж. Преследовали могут установить за ним наблюдение, ожидая нас, и ошибутся…

Тут вдали над Кентским лесом показалась едва заметная струйка дыма, а через минуту мимо нас прогрохотал экстренный поезд. На нём нёсся нам вдогонку профессор Мориарти, не подозревая о нашем неожиданном маневре. Мы заметили его, успев спрятаться за горкой каких-то тюков на перроне, не дав себя при этом заметить.

Спустя час мы уже ехали в Ньюхейвен.

Потом добрались до Брюсселя, где провели два дня, затем перебрались в Страстбург. Вечером Шерлоку Холмсу пришла телеграмма из лондонской полиции, из которой он узнал, что всю шайку арестовали, но её главе удалось бежать. Мой друг стал требовать моего возвращения в Лондон, сказав:

– Теперь я для вас слишком опасный спутник. Мориарти потерял всё. Если он вернётся в Лондон, он погиб. Насколько я понимаю его характер, он направит теперь все силы на то, чтобы отомстить мне. Профессор очень ясно высказался во время нашего короткого свидания, и я уверен, что это не пустая угроза. Право же, я советую вам вернуться в Лондон, к вашим пациентам.

Но я наотрез отказался покинуть его в такую минуту. Мы долго спорили об этом в ресторане страсбургской гостиницы, в конце концов, он сдался. В ту же ночь мы отправились в Женеву.

В своих записках, озаглавленных как "Последнее дело Холмса", я не упомянул о некоторых наших перемещениях по континентальной Европе. Мой друг тогда образно и точно сказал, что у охотника одна дорога, а у зверя – много дорог. В том смысле, что он теперь был зверем и мог выбирать пути бегства. Его преследовал невероятно умный "охотник", а потому следовало предельно затруднить ему поиск следа.

Мой друг принимал спонтанные решения, чуть ли не в последнюю минуту, а порой тут же менял их, надеясь этим предельно затруднить наш поиск для гения преступного мира. Побывали мы во многих местах, нигде не чувствуя себя в безопасности, ибо знали о неутомимо преследующем нас "охотнике", но избавлю читателей от излишних подробностей наших перемещений.