Мой русский любовник - [25]

В моей памяти застряло одно такое утро из детства… На небе проглянуло солнце после проливного дождя. Было очень тепло, земля исходила паром, над черными грядками в огороде, откуда-то из глубин, закручиваясь, поднимались вверх седые дымки. Я бежала вдоль штакетника, сквозь который тянула свои ветви одичавшая малина. Ее густые кусты были причудливо переплетены. Несмотря на цеплявшиеся за платьишко шипы, я забралась в самую середку зарослей и, пригибая к земле веточки, губами срывала сладкую ягоду. Ежилась, когда холодные, крупные капли, покрывающие плоды и листья, попадали за воротник. Дрожь, вызванная струйками воды, стекавшими по моей голой спине, смешивалась с необыкновенной сладостью малины во рту. Эти два ощущения — приятное и неприятное — взбудоражили меня, я впала в исступление. Словно в забытьи, горстями запихивала в рот малину, не обращая внимания на бежавший по подбородку сок, красными пятнами расплывавшийся на подоле. Никогда потом я не испытывала столь же сильного чувства, как в тот момент, когда, охваченная ничем не сдерживаемым желанием, жадно поедала ягоды малины.

Рядом со мной за столик садятся две американки трудноопределимого возраста. С одинаковым успехом они могли бы быть моими ровесницами или старухами под девяносто. И всё благодаря гормонам, которые продлевают молодость. Но такая молодость отдает безвкусицей. Как и их одежда. Куцые юбчонки, жакетики крикливо-яркой расцветки, дешевые туфли из супермаркета. Самое же плачевное — это их лица без следа возрастных морщин, напрочь лишенные индивидуальности. Не лица, а маски из музея восковых фигур.

Сижу и зачарованно смотрю на этих женщин. Ну надо же так молодо выглядеть и обладать столь завидным здоровьем! О чем-то оживленно болтают, жестикулируют, позвякивая многочисленными браслетами на запястьях. Кольца серег раскачиваются у них в ушах. «Мутантки конца двадцатого века», — думаю я. Какое счастье, что я не успела начать в Варшаве курс гормональной терапии…

Мне хотелось спрятаться, убежать от настоящей жизни, жаль только, что это не всегда удавалось.

Когда я училась на пятом курсе, почти у всех девчонок из общежития были парни. Они бегали на свидания, заканчивавшиеся в постели, а потом рассказывали об этом. Смеялись надо мной, что, мол, ношусь со своей невинностью как с писаной торбой. Однажды на вечеринку пригласили друга одного из парней — для меня. Я начала с ним встречаться, до конца не решив, нравится он мне или нет. Я ему, кажется, нравилась: он часто звонил, приглашал меня в кино. В конце концов я оказалась в его комнате. Уже когда шла к нему, знала, что может произойти. И что произойдет наверняка. Мне хотелось, чтобы это поскорее осталось позади. Ни страх, ни любопытство меня не мучили, скорее мной владело одно-единственное чувство — решимость. Если уж все мои подруги прошли через это, то и я должна.

Выпили мы с ним какого-то дешевенького вина, после которого у меня слегка закружилась голова. А затем он неуклюже полез мне под юбку. Я не сопротивлялась, с холодной рассудочностью регистрируя все, что со мной происходило. Честно сказать, я этого парня не любила, уже тогда решив для себя, что он мне не нравится. У него были гладкие щеки без намека на мужскую поросль, лишь слегка подернутые пушком. Под носом на верхней губе едва-едва наметились два тонких шнурочка из светлых волосков. Было что-то до ужаса неестественное в том, как я к нему относилась. Меня выводило из терпения, как он возится со своей одеждой: парень запутался ногами в спущенных штанах и чуть не грохнулся на пол. Меня несколько приободрил вид его члена — он был большой и набухший. Я робко дотронулась до него. И очень удивилась тому, что он был покрыт гладкой и нежной на ощупь кожицей. Была в этом определенного рода беззащитность, а я ожидала брутальности. Знала от подружек, что в первый раз будет больно. И это оказалось правдой. Быть может, потому, что он вел себя так неумело. Взял меня, раздирая все внутри, оглушенный собственным желанием. Похоже, что и у него это было впервые, близость женского тела ошеломила его. Кончил в меня со стоном, превратившимся в какое-то животное поскуливание. Потом обмяк и откинулся на спину рядом со мной в изнеможении. С удивлением я обнаружила, что он заснул. Встала и поплелась в ванную, ощущая внизу живота ноющую боль. Подмываясь, увидела кровь и подумала, что он повредил мне что-то внутри. Больше встречаться с ним я не захотела. К тому же сильно переживала из-за отсутствия месячных. Несмотря на то что парень обещал мне быть осторожным, он забыл об этом. Впрочем, ничего удивительного: опыта у него было примерно столько же, как и у меня.

В конце концов я отправилась к врачу. Когда он спросил, хочу ли я оставить беременность, не знала, что ответить. К материнству я готова не была, но и решиться на убийство зародившейся во мне новой жизни не могла. В душе я надеялась, что эта проблема рассосется сама собой. Каким-нибудь чудесным образом исчезнет, или окажется, что это врачебная ошибка — бывает же такое. Через девять месяцев я родила дочь…

Разрыв с Петром стал окончанием определенного периода в моей жизни. Я ощущала себя настолько неуверенно, что пошла к психоаналитику. Мода на посещение этих специалистов началась еще тогда, когда мои университетские подружки считали посещение кушетки чуть ли не своей святой обязанностью. О зубах заботишься? Чистишь их ежедневно? А как обстоят дела с твоей душой? Так примерно они рассуждали.