Мой «путь в первобытность» - [6]

У многих аборигенов Австралии существовал отцовский род. Это бесспорно. Большинство австраловедов отмечало и существование племен с материнским родом. Но к настоящему времени подразделение австралийских племен на матрилинейные и патрилинейные в значительной степени устарело. Практически у большинство, если не у всех австралийцев обнаружено сосуществование материнских и отцовских родов, т.е. двойная филиации (double descent). А как практически признают все западные этнографы, существование двойная филиация свидетельствует о протекании процесса смены материнского рода отцовским.[12] Таким образов у всех австралийцев первоначальным был материнский род.

И мною давно уже было предложено решение вопроса о причине и механизме ранней смены материнского рода отцовским у этого народа.[13] Если же брать проблему в целом, то общепризнан факт, что в то время как этнографами зафиксировано огромное число случаев перехода от материнской филиации к отцовской, никогда и нигде в мире не наблюдалась смена отцовского рода материнским.[14] Весь этнографический материал свидетельствует о первичности материнского рода и вторичности отцовского.

8. Печальные последствия некритического принятия нашими «новаторами» набора антиэволюционистских прописей

Принятие на вооружение пакета антиэволюционистских положений печально сказалась на работах наших «новаторов». Из всех их наибольшим фанатиком был В.Р. Кабо. Он настолько свято уверовал в абсолютную истинность господствующих в западной этнологической науке положений, что не допускал и мысли о том, что они могут быть неверными. Помню, что когда был опубликован второй том «Истории первобытного общества» (М., 1986) с моей главой, где говорилось о промискуитете, групповом браке и первичности материнского рода, он на одном заседание буквально зашелся в ярости: как все это можно было публиковать, ведь это же настоящий позор, ведь на Западе же придерживаются совершенно иных взглядов. Все это было повторено затем в его мемуарах.[15]

Факты его интересовали меньше всего. Как в прошлом наши ортодоксы сверяли отстаиваемые тем или иным автором положения не с фактами, а с высказываниями К. Маркса, Ф. Энгельса, Л.Г. Моргана и отвергали их на основании расхождения с последними, так и В.Р. Кабо считал критерием истины согласие не с фактами, а с западными авторитетами. И в том, и в другом случае перед нами абсолютно тождественный подход, абсолютно один и тот же способ мышления. И мое счастье, что В.Р. Кабо никогда не обладал властью: иначе ни одна моя работа не увидела бы света.

Эта фанатическая убежденность в правоте западных авторитетов существенно сказывалась и на собственных работах В.Р. Кабо. Когда факты вступали в противоречие с разделяемыми им принципами, он их безжалостно уродовал. Ограничусь, одним лишь примером. В.Р. Кабо было всецело принято выдвинутое в 60-х годах XX в. австралийским этнографом Л. Хайятом положение о том, что основной единицей традиционного общества аборигенов Австралии была не прочная, постоянная локальная группа, ядром которой были мужчины, принадлежавшие к одно роду (родовая община), как считалось раньше, а большая аморфная территориальная община с непостоянными неустойчивым составом, включающая в себя мужчин, принадлежащих к значительному числу разных родов. Особенно доказательными, по мнению В.Р. Кабо, являются материалы о социальной организации валбири, приведенные в работе австралийского же этнолога М. Меггитта «Люди пустыни. Исследование аборигенов валбири Центральной Австралии» (1962).

Стремясь доказать, что подобная община была не новообразованием, связанным с внешними воздействиями, как утверждали многие другие этнографы, В.Р. Кабо категорически утверждает, что племена с такого рода организацией к моменту исследования почти совсем не были затронуты разрушительным влиянием колонизацией.[16] Обращаясь к валбири, он специально подчеркивает, что «до недавнего времени они оставались сравнительно мало затронутыми европейским влиянием и сохраняли традиционные черты общественного строя», что у них лишь в последние годы «произошли некоторые изменения».[17]

Но, если мы ознакомимся с монографией М. Меггитта, то легко убедимся, что эти утверждения не соответствуют действительности. Еще в 1870–1872 гг. по соседству с территорией валбири развернулись работы по прокладке телеграфной линии, вдоль которой стали селиться европейцы и создаваться крупные скотоводческие хозяйства. В начале XX в. в области обитания валбири началась разработка золота. В результате засухи 1924–1929 гг. часть племени вымерла, а оставшиеся в живых рассеялись и стали искать помощи у европейцев.

Ко времени, когда М. Меггитт проводил свои исследования (1953–1955), старая социальная организация валбири была полностью разрушена. Две трети туземцев обитали в поселках находившихся под управлением чиновников отдела по туземным делам, остальные — жили при скотоводческих фермах, где их навещали должностные лица того же отдела.[18] Никакой аморфной территориальной общины у валбири сам М. Меггитт не наблюдал. Он ее лишь реконструировал, что вынужден признать и В.Р. Кабо.